Блок телефонного прослушивания автоматически записал номер телефона звонившего, фиксируя его электронно из неслышного сигнала, испускавшегося, как только цепь соединялась. Фред записал выведенные на счётчик цифры, затем остановил прокрутку всех голокассет, поднял трубку полицейского телефона и позвонил насчёт информации об этом номере.
— «Замочных дел мастер Энгельсон», Харбор 1343 в Анахайме, — сообщил ему полицейский оператор.
— Замочных дел мастер, — повторил Фред. — Хорошо. — Он все это записал, а затем повесил трубку. Какой-то слесарь… двадцать долларов, круглая сумма. Это предполагало работу вне мастерской — вероятно, выезд и изготовление дубликата ключа. Когда ключ «хозяина» был потерян.
Теория. Выдавая себя за Арктура, Баррис позвонил замочных дел мастеру Энгельсону, чтобы тайно сделать «дубликат» ключа от дома или от машины — или от того и другого сразу. Сказал Энгельсону, что потерял всю связку… но затем слесарь, в порядке проверки на надёжность, вместо УДа{14} запросил у Барриса чек. Тогда Баррис вернулся в дом, спёр незаполненную чековую книжку Арктура и выписал слесарю чек. Чек не приняли. Но почему? На счету у Арктура была приличная сумма; такой небольшой чек обязаны были принять. Но если б его приняли, Арктур наткнулся бы на этот чек в выписке счёта и опознал бы в нём не свой чек, а Джима Барриса. Так что Баррис порылся у Арктура в шкафах и обнаружил — это он, надо полагать, проделал ещё раньше — старую чековую книжку, относящуюся к давным-давно закрытому счёту, и воспользовался ею. Поскольку счёт был закрыт, чек не приняли. Таким макаром Баррис заварил кашу.
Но почему Баррис просто не пошёл и не оплатил чек наличными? Ведь так кредитор уже вконец осатанел и стал названивать, а в итоге собрался отнести чек к окружному прокурору. Ничего, Арктур выяснит. На Барриса рухнет столько говна, что и пожаловаться некогда будет. Но что за манера, в которой Баррис разговаривал с уже разгневанным кредитором… ведь он хитроумно ввёл его в ещё большее бешенство, когда слесарь чёрт знает на что стал способен. Хуже того. Описание Баррисом своего «гриппа» было на самом деле описанием героиновых ломок, и это мог понять всякий, кто вообще способен был что-то понять. Итак, Баррис расписался в телефонном разговоре прозрачным намёком, что он тяжёлый торчок и нисколько об этом не сожалеет. Причём расписался как Боб Арктур.
Теперь слесарь узнал, что у него есть дебитор-торчок, выписавший ему липовый чек, которому всё по барабану и который не имеет ни малейшего желания как-то исправиться. Вероятно, торчок вёл себя так потому, что завернулся, выпал, спалил мозги на своей наркоте, после чего ему стало на всё насрать. А это было оскорбление всей честной Америки. Причём подлое и злонамеренное.
По сути, признание Барриса было прямой цитатой из стрёмного ультиматума Тимоти Лири истеблишменту и всем цивилам. И происходило это в Оранжевом округе. Полном бэрчистов и минитменов{15}. С пистолетами. Высматривающих как раз такие проявления бесцеремонного хамства у бородатых торчков.
Баррис подставил Боба Арктура под зажигательную бомбу. В лучшем случае — арест за липовый чек, а в худшем — взрыв зажигательной бомбы или другая крупная ответная акция. Причём Арктур и понятия не имел, что его ожидает.
Почему? — задумался Фред. Он записал в отрывном блокноте идентификационный код этого фрагмента плёнки, а также код телефонного прослушивания. За что Баррис так подставляет Арктура? Что Арктур такого натворил? Должно быть, подумал Фред, Арктур не хило подпалил Баррису задницу. Ведь это откровенная месть. Мелочная и зловредная.
Этот Баррис, подумал он, просто уёбище. Он явно кому-то мраморное одеяло устраивает.
Один из шифрокостюмов в безопасной квартире оторвал его от самоанализа.
— Ты действительно этих парней знаешь? — Шифрокостюм указывал на временно пустые голомониторы перед Фредом. — Ты там, среди них, с секретным заданием?
— Ага, — кивнул Фред.
— Неплохо было бы как-то предупредить их о токсичности тех грибов, что этот клоун в зелёных очках предлагает. Можешь ты им это передать, не раскрываясь?
Другой соседний шифрокостюм добавил со своего вращающегося стула:
— Когда кого-то будет неудержимо тошнить, это скорее всего признак отравления грибами.
— Как со стрихнином? — спросил Фред. Тут в голове у него сверкнуло холодное откровение — пошёл перезапуск дня Собачьего Дерьма и Кимберли Хокинс, когда его тошнило в машине после того, как…
Его. Тошнило. Его.
— Я скажу Арктуру, — пробормотал он. — Ему я смогу это выложить. Чтобы он ничего на мой счёт не вообразил. Он тупой.