– Вообще-то деньги у меня требовал не господин ди Роминели, а архиепископ Петто... – вздохнула королева. – Не сам, разумеется, а через своих людей.
– Ваше Величество, но я же вам уже говорил, что не имею ко всей этой истории никакого отношения!.. – архиепископ прижал руки к своей груди.
– Подойдите ближе, я не хочу кричать вам через весь зал!.. – почти что приказала королева.
– Да, разумеется!
Архиепископ сделал несколько шагов, и в этот момент из-под его красного одеяния на каменный пол что-то упало, звякнув довольно громко. Взгляды присутствующих невольно устремились на небольшую золотую брошь, лежащую на полу. Эта бриллиантовая брошь – одна из фамильных драгоценностей королевского семейства нашей страны, и ей не место в руках архиепископа, или же в его кармане. Впрочем, святоша тоже в растерянности смотрит на сверкающую драгоценность, лежащую на полу.
Ну, что тут скажешь? Молодец Летун, ловко умудрился сунуть брошь в одежду архиепископа, когда стоял возле него с разносом...
– Это что?.. – король сразу узнал брошь. – Откуда она у вас?
– Клянусь, не знаю!.. – вообще-то в этот раз архиепископу можно и поверить, потому как он, и верно, не знает, откуда у него появилась брошь королевы.
Зато господин ди Роминели, увидев брошь, несколько мгновений смотрел на нее, а затем выдохнул, с ненавистью глядя на архиепископа:
– Так вот в чем дело! Ах ты, рожа толстая! Не думал, что у тебя на это наглости хватит! Как я и думал, это все же ты... Обмануть всех решил? Тебе что, денег мало?!
– Да я представления не имею, откуда взялась эта побрякушка!.. – возопил тот, но мой бывший свекор, похоже, его уже не слушал. Его лицо побледнело, глаза налились кровью, и на какую-то долю мгновения мне показалось, что я вновь вижу перед собой дорогого супруга. Ну конечно, они же родственники... Помнится, у Лудо Уорта после подобного начинался приступ ярости, но его отец в этом, кажется, не замечен...
Словно отвечая на мои мысли, господин ди Роминели одним прыжком оказался возле архиепископа, махнул рукой, и я увидела, как грузный святоша медленно оседает на пол, а в следующее мгновение заметила нож в руке бывшего свекра... Выходит, все это время Лудо Мадор прятал нож...
В следующее мгновение бывший свекор повернулся ко мне, и я поняла, что следующей жертвой его ярости стану я. Меж тем господин ди Роминели с невероятной быстротой оказался около меня, взмахнул рукой, но Крис успел оттолкнуть меня в сторону, хотя бок при этом мне обожгло, словно кипятком...
Последнее, что я увидела – Лудо Мадор бросает свой нож в сторону короля, а королева, вскочив со своего места, прикрывая собой мужа...
Святые Небеса, кто мне скажет, что тут происходит?!
Глава 21
– Я даже не считаю нужным напоминать вам обоим о том, что вы должны навсегда забыть кое-что из произошедшего... – хотя госпожа Орше произнесла эти слова своим обычным голосом, было понятно, что мы услышали нечто вроде приказа.
– Госпожа Орше, должен вам признаться... – Крис развел руками с выражением величайшей досады на лице. – После полученных ранений мы с госпожой Оливией страдаем частичным отсутствием памяти. Хотя по голове нам и не попало, тем не менее, долгие переживания и перенесенные невзгоды дают о себе знать. Как говорит тюремный лекарь – эти провалы в памяти, скорей всего, уже никогда не восстановятся.
– Лекарь ошибается – эти провалы в вашей памяти не восстановятся уже никогда... – поправила госпожа Орше.
– Совершенно верно – в нашем случае лечение бессильно... – согласилась я.
– Мне, разумеется, очень жаль, что мастерство лекарей неспособно вернуть вам память в полном объеме, но всем известно, что от излишне хорошей памяти могут произойти многие горести... – родственница королевы поставила нам свой диагноз.
– Полностью с вами согласны!..
Сейчас мы с Крисом находились в тюремном лазарете, на излечении. Что случилось? Просто в тот день, на суде, Лудо Мадор ди Роминели, если можно так выразиться, сорвался, или, как выразился Летун, «мужик слетел с катушек». Случается... Дескать, что вы хотите? Возмущаться и удивляться тут не стоит, все же это зелье не из тех, на которое вам патент будут выправлять, и коли ты это тайное снадобье приобретаешь, то сам отвечаешь за все возможные риски! И вообще, при действии этого зелья нельзя быть ни в чем уверенным.
Как позже пояснил нам старый взломщик сейфов, изредка случается так, что воздействие зелья откровенности может вылиться в неконтролируемую ярость – увы, заранее тут ничего нельзя предугадать. Более того: после такого взрыва эмоций все действие снадобья сходит на нет, пропадает начисто, и у человека, принявшего это зелье, напрочь пропадает желание выкладывать окружающим правду и изливать душу. Правда, подобное происходит достаточно редко, можно сказать, отмечены всего лишь единичные случаи, которые можно считать исключением из правил, но со счетов их сбрасывать все одно нельзя. По словам нашего старого пройдохи, Навар предполагал, что у некоторых людей подобная ярость – это как бы реакция организма на все произошедшее. Мол, когда действие снадобья проходит, человек начинает осознавать, что наговорил, его захлестывает гнев, и у кое-кого это заканчивается острым желанием расправиться со своими врагами.