Именно после этого события я уговорил друзей начать собирать Свет для приобретения артефактов и чтобы подготовиться к такому важному событию.
Так вот, сейчас я был в замешательстве. Признаваться, что я поглотил Камень сути я не хотел. Нет, ничего страшного бы не случилось, но просто нет у меня такого желания. Спрятать от других свой многократно увеличившийся запас Света довольно легко, что я сразу же и сделал. Ментальная защита от Богини поможет от слишком любопытных, но что делать с омолодившимся телом?
В голову пришел образ Дарт Вэйдера в черном балахоне и я улыбнулся. Нет, это слишком даже для меня.
Придется врать. Ох, и не любил я этого, но что делать? С Илюшей я потом поговорю об этом, если очнётся.
Накинув на себя выданную безликую форму и ботинки пошел искать дорогу в столовую.
По пути я встретил взволнованную Валеньку, которая быстрым шагом скользила в противоположную моему маршруту сторону. Попытался предложить ей вместе позавтракать, но она была не в себе.
– Привет, не сейчас Серёжа, – сказала она и осеклась. Её статуя была прекрасна и я даже залюбовался.
– Ты… как… что за черт? – прошептала Валя оживая и я был готов поклясться, что она сейчас перекрестится.
Я очень проникновенным голосом заверил её:
– Да я это, я. Грим вчерашний снял просто. Ты внимательно то посмотри, – на всякий случай я развел руки в стороны и провернулся на одном каблуке.
Она робко дотронулась до моей руки, потом до второй и неожиданно заключила меня в объятия.
– Фу ты какой, напугал меня. Как же я вчера на твой маскарад повелась? – проговорила Валя, а я чувствовал, какое облегчение она испытывает. Теперь не придется спать со старым хреном, которому далеко за сорок, не иначе. Ну или я надумываю себе всякого...
Валентина встрепенулась и отпрянула.
– Там Ромка... Мне только сообщили... – затараторила она, – ты представляешь, он вчера ночью сознание потерял. Хорошо, что уже был под медицинским наблюдением в своей комнате и его срочно увезли в медблок. Ночью был стабилен, а сейчас вскочил и требует чтобы его выпустили. Кричит, что всё в порядке. Они попросили меня подойти, потому что так не бывает. Не может так человек, понимаешь. Вчера он ночью умирал, а сегодня буянит, капельницу скинул и ругается, что если не поест, то будет дверь ломать.
– Ну так покормите его, – предложил я.
– Они пытались, а теперь войти к нему боятся. Он предметами кидается, – она произнесла это испуганно. – Он так раньше не умел.
Кидаться не умел? – не понял я.
– Так кидаться не умел, – пояснила она и видя моё непонимание уточнила – он как во сне кидается. Телекинезом.
– Можно с тобой? – спросил я, но дожидаться ответа не стал и уже увлекал её за собой в сторону медблока.
Палата была с внешним остеклением, и что творится внутри мы увидели не входя в неё. Там буянил Рим во всей своей красе. Хаотично летали предметы, кровать была сорвана с фиксирующих креплений и опасливо вжималась над ним в потолок, периодически в бронированное стекло влетала и отскакивала какая-то мелочь, всякие тряпки, ночной горшок, хорошо что пустой, пульт от телевизора, сам телевизор...
При этом Роману тоже доставалось и только что тапок треснул его промеж глаз.
Трое медработников даже не пытались зайти внутрь.
Роман махал руками и что-то кричал.
– Давно он так, – спросил я у миловидной женщины?
– Как только проснулся Роман просто лежал. Мы даже успели капельницу утреннюю поставить и поесть занести. А потом... – она всхлипнула.
Я нахмурился и спросил ещё раз:
– Давно он такой буйный?
– Минут десять уже, – произнесла женщина.
Я подошёл к остеклению палаты и постучал. Рома бросил на меня быстрый взгляд и попятился назад.
Я, не обращая внимания на его ошарашенный взгляд, перевернул кисть руки и сделал из пальцев подобие ножек человечка. Потом показал шажки и жестом уточнил, могу ли я к нему зайти?
Роман кивнул.
Вы меня здесь подождите, хорошо? – сказал я ни к кому не обращаясь. Потом, открыв наружный замок, зашёл в палату и плотно прикрыл за собой дверь.
– Привет, Ромка, ты что это казённое имущество портишь, – спросил я.
Он ошарашенно меня осматривал. Потом спросил:
– Ты другой. Я же сплю сейчас?
– Конечно спишь. Только вот буянить зачем? – я приметил на подоконнике тарелку, с которой свисал чудом удержавшийся там бутербродик, и двинулся к еде. Не спеша его прожевал и стало хорошо. Поесть я любил не только во сне.
– Ещё жратва есть, – спросил я, и Роман заозирался.
– Где-то была, – неуверенно ответил он, – но я её взять не смог. Она улетела куда-то.
– Ну так ты поосторожней будь, – наставительным тоном произнес я. – Разве можно едой кидаться? Да за такое в интернате тебе бы быстро по ушам настучали.
Рома поник и пробубнил:
– Ты прав, но я не знаю как это происходит. Оно само. Я на что-то смотрю, а оно сразу куда-то летит...
– Давай я тебе глаза выколю, – добродушно предложил я.
– Мне? За что? – удивился Роман.
– Ну как хочешь, – согласился я.
Пока мы разговаривали парень успокоился и все предметы застыли прижатые к стенкам, стёклам и потолку. Я глянул наверх и насильно оттянул Романа в сторону. Он упирался, но я был сильнее.
– Что ты делаешь, – возмутился он.
– Жизнь тебе спасаю, – ответил я, уже оттянув его от места, куда по моим прикидкам должна была упасть кровать.
Потом добавил:
– Так, Рим, теперь я тебя разбужу. Хорошо? Будет необычное ощущение и вокруг мало что изменится, но ты проснешься.
Он кивнул, а я упёрся взглядом в его глаза. Парень сейчас был в изменённом состоянии сознания, в котором стирается грань между реальностью и сном. Мне придется помочь ему сместить его восприятие в правильное место.
Я крикнул так громко и неожиданно, что вздрогнули даже медсестры за звуконепроницаемым стеклом. Рома выпал в осадок. Ну хорошо, что не обделался.
Через мгновение рухнула с потолка металлическая кровать и попадали левитирующие предметы.
Ватка с нашатырным спиртом сделала своё дело. Роман дёрнул головой и открыл глаза. Первой, кого он увидел, была Валя.
– Мне приснился странный сон, – начал парень и увидел меня. Он вскочил, как пружина и заорал:
– Ты, это опять ты. Потом огляделся.
Никто не шевелился, а я уже поставил на место стульчик на который и собирался плюхнуться. В палате кроме меня и Вали была та приятная медсестра или доктор, которая отвечала на мой вопрос.
– И что ты имеешь против меня, Рома? – поинтересовался я.
– Да ты моложе меня сейчас, – вскрикнул он.
– Так ты не завидуй так громко, – успокоил его я. – Главное, что ты проснулся. Ты во сне буйный какой-то. Теперь я понимаю, почему ты с моей Волгой подрался.
Я всё-таки сел на стульчик. Валя гладила парня по спине и почти шептала в ухо:
– Ромочка, дорогой, Фокусник вчера в гриме был. Сегодня его снял. Это настоящий вид Серёжи.
Я на всякий случай кивнул. Роман осмотрелся, потом спросил:
– Это я такое натворил?
В палате был полный разгром, посреди которого восседал я. Сидеть в присутствии стоящих дам не прилично, но только не в такой ситуации.
Я скептически и демонстративно осмотрел Романа и спросил:
– Ну, дорогой наш, рассказывай, как ты за ночь успел себе в задницу силиконовый имплант вставить, почему только в левую ягодицу и, главное, зачем?
Только сейчас взгляды присутствующих устремились на Ромкину среднюю часть тела. Валя улыбнулась, а милая женщина медик нахмурилась.
Роман потрогал левую ягодицу, которой сейчас могла позавидовать любая силиконовая модель и скривился от боли.
– Болит? – участливо спросил я?
– Ага, – кивнул Рома.
Вошла Анна Петровна и я встал. Она всё осмотрела и остановила свой взгляд на мне. Самообладание у неё на должном уровне, но удивил её не мой вид, хотя и он, если честно. Удивило её то, что она не смогла меня прочитать. В моей голове прозвучали её слова: