Прошло почти два месяца, но Саша так и не мог забыть о Свете.
Он часто гулял по Москве – по тому самому маршруту, по которому они шли тогда, в самый первый вечер. Вот на этой улице они обсуждали старое французское кино, а проходя по этому подземному переходу, жарко спорили, кто лучше: Элизабет Тейлор или Одри Хепберн. До мельчайших подробностей он вспоминал милую Светину улыбку, ее лучистые глаза, походку, запах волос. Неужели Света, словно крохотная песчинка в песочных часах, навсегда потерялась в этой огромной Москве? Вдруг она просто уволилась из того ресторана и уехала домой, в какой-нибудь далекий город? А может, она работает сейчас где-нибудь в другом месте? А он тысячи раз проходил мимо и не замечал ее. Подумать только, они в тот вечер столько говорили о всякой ерунде, а он даже не удосужился узнать, где она живет, где учится, москвичка она или нет. Кажется, она упомянула, что живет далеко от центра – не удивительно. Большинство живет именно там, но сколько подобных районов в столице – и не счесть! Саше на ум почему-то пришла старая советская картина «Девушка без адреса». Впрочем, он в данный момент находился в куда более удручающем положении, чем главный герой. Тот хотя бы знал фамилию своей Кати, знал первое слово в названии улицы, на которой она живет, а он, Саша, не знает ровным счетом ничего…
Однажды в его квартире раздался звонок. Звонила мама. Она была чем-то очень взволнована, поэтому говорила сбивчиво, словно ей не терпелось поскорее донести какую-то, по всей видимости, очень важную информацию.
– Привет, Сашенька, скажи, пожалуйста, у тебя есть какие-нибудь планы на завтрашний вечер?
– Вообще-то нет, а что случилось?
– Сынок, ты обязательно должен меня выручить! У моей приятельницы завтра день рождения, будет пышное мероприятие, фуршет, а одна идти я не хочу – так ведь не принято. Не мог бы ты составить мне компанию?
– Мамочка, ну ты же знаешь, как я не люблю все эти сборища. Что хоть за приятельница-то? Я ее знаю?
– Нет, ты, наверное, ее не помнишь. Мы много общались, когда ты был еще маленьким, а потом она уезжала, долгое время жила в Париже, и вот три года назад вернулась, открыла в Москве свою сеть ресторанов. В одном из них и будет проходить торжество!
«Ну вот, опять рестораны! – подумал Саша. – А это значит, весь вечер я буду разглядывать официанток и вспоминать Свету».
– Нет, мам, прости, но я совсем не хочу туда идти, лучше побуду дома.
– Ну вот! Как всегда! – запричитала мама. – Будешь снова сидеть бобылем и убиваться по «прошлогоднему снегу»? Да забудь ты о ней, Саша! Поверь мне – она про тебя уже напрочь забыла!
– Не могу забыть, мам. Все, пока!..
– Конечно, думаешь только о себе! – не дала так просто закончить разговор Татьяна Арнольдовна. – А то, что я с тех пор, как умер твой отец, живу отшельницей, – это ничего? Ни в кино не хожу, ни в театры. Подруги все по жизни растерялись, а ты хоть представляешь себе, что значит общение в моем возрасте? Впервые в жизни попросила его о такой малости – сопроводить меня в ресторан, а он…
– Ну, ладно, хорошо, – сдался Саша под гнетом материнских стенаний, – во сколько завтра за тобой заехать?
– В пять часов, сыночек, – как ни в чем не бывало проворковала в ответ добившаяся своего Татьяна Арнольдовна, – я буду тебя ждать – не опаздывай!
На следующий день ровно в пять Саша послушно ждал мать у крыльца ее дома. Оделся он самым обычным образом: серый неброский костюм, хоть и весьма известной марки, и белая рубашка. Никаких соответствующих случаю галстуков, бабочек и запонок – не было у него ни малейшего настроения рядиться. Зато его мама превзошла саму себя. Такой красивой, разодетой и ухоженной он давно ее не видел. Казалось, она собралась на бал или, на худой конец, на собственную свадьбу.
Саша даже зааплодировал, когда увидел ее.
– А что, – кокетливо произнесла мать, – между прочим, в приличное место идем, и гости там будут, сплошное высшее общество. Не могу же я упасть перед ними лицом в грязь.