Но это если ты высказал грех простому человеку, а если же ты "обронил" свой грех в душу невежества, то оно только обрадуется этому и обязательно использует его в наказание твое, в торжество зла по Божей Милости, но все-таки во твое благо, ибо невежество: если оно само накажет тебя, а значит - сотворит зло, а значит - сотворит свой грех, то все равно, когда-то, но это невежество будет наказано Господом за свой грех, также и за наказание безвинного... "Словеса невежества, обращенные к тебе, отведи от меня, все дела и помыслы, направленные на меня из лона черных магов, колдунов, наговорщиков во горе и печаль мои, во истязание моего тела и души, во смерть мою, отведи все это зло и невежество, Божья Мать, защитница моя, отведи в преисподнюю, не слушай более черных магов, колдунов и наговорщиков против меня..." - договорил про себя Юра...
И случилось неожиданное: то напряжение, то чувство соприкосновения с иконой у Божива исчезло, словно образовалась пропасть, провал между ним и иконой, и Божив насторожился и даже немного испугался этого.
"Я что-то не так сказал?" - снова мысленно обратился Божив к иконе.
И в следующее мгновение Юра едва удержался на ногах, потому что незримая сила его потянула к иконе, увлекла так резко и неожиданно, что он пошатнулся вперед, и тогда Божив стал усердно креститься, а его душу, чувства и помыслы с невероятным устремлением будто уносило в бездонную космическую глубину иконы.
И теперь случилось такое, от чего Божив молниеносно припомнил ту, своеобразную "тайную вечерю" с Остапом Моисеевичем и Купсиком, ибо Купсик в единый момент будто надломился от иконы, отшатнулся от нее и не замедлил раствориться в толпе, покидая храм.
"Вы, Купсик, рог от дьявола, надломленный, вас отведет Божья Мать", вспомнились Боживу его гадальные слова, его предсказание.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ПОЧЕРКОМ ИЗИДЫ
ЭТО ПРИНАДЛЕЖИТ...
Пришел Божив, и Надежда Михайловна озабоченно посмотрела ему в глаза в прихожей, она очень уважала его и всегда верила ему, но сегодня ей очень хотелось, чтобы он ошибся...
Им никак не удавалось, и Боживу, и Надежде Михайловне, остаться наедине, чтобы переговорить: ведь Наташа слышала разговор, их телефонный разговор, неотступно находилась рядом с ними в этот вечер. И мама Сережи Истины, и Юра переглядывались, долго переглядывались, и им неуютно было чувствовать себя заговорщиками.
А Наташа сама себя ощущала третьим лицом, но уйти в соседнюю комнату была не в силах, а может, и ушла бы, да Сабина уже спала, а предлог тоже отойти ко сну был гораздо мучительнее, нежели остаться здесь, среди безмолвного разговора о ней, который она улавливала в переглядах Надежды Михайловны и Божива: к чему уходить и неминуемо прислушиваться, лучше уж честно присутствовать рядом, все-таки определила для себя Наташа.
Шло обычное чаепитие и разговоры о предметах и действиях. Надежда Михайловна всегда была честным человеком, и для нее всегда означало слово "скрывать" - значить убивать!
Да!.. Что ты скрыл, то убил...
Ты убил движение, ибо, скрывая, ты удерживаешь, а кто вправе убить движение? Никто, даже Господь, ибо Господь сам суть движение, разве может Господь убить сам себя, не был бы он тогда Богом, а убийцей, а значит, человек скрывающий есть убийца, он покушается на Бога, и его надо судить, и наказание неминуемо. Есть одно на свете, чего не может сотворить даже Господь, единственное и незыблемое: Бог не может убить сам себя, а значит, скрыть, остановить... движение.
Надежда Михайловна не выдержала.
- Наташа, - сказала она, проговорила внезапно посреди словесной замусоренности вечера, и ее обращение прозвучало как готовность к наведению порядка, она больше не хотела отворачиваться, когда Наташа смотрела ей в глаза. - Наташа, - повторила она еще раз в пространстве молчания, когда приумолк и Божив, Надежда Михайловна была философом и, может быть даже, одним из тех единственных философов, которые верили в то, что говорили и писали.
Несколько секунд после отзвучавшего "Наташа" даже тишина молчала, даже она прислушалась.
- Да, - прозвучал коротко голос Наташи.
- Но ты же была дома, - медленно подбирая слова, будто предлагая вернуться к такому необходимому и здравомыслящему, устоявшемуся и правильному "нет", сказала Надежда Михайловна.
- Да, - снова ответила Наташа.
Божив молчал, он еще многое не усвоил из уроков Истины, но из его дневников теперь для Юры обозначилось одно: молчи, и слушай, и жди, когда предложат слушать тебя.
- А как же ты могла... - заговорила было Надежда Михайловна, но осеклась, ибо в единый момент поняла не имеющееся право свое на такой вопрос.
- Могла, - не подыскивая слов, ответила Наташа, даже не пытаясь как-то защищаться.
- Ты сегодня видела Сережу? - наконец-то проговорил Божив, отодвинутый, отшрихованный молчанием.
- Сережа не узнал меня, - ответила Наташа.
- Наташа, где ты его видела? - серьезно сказал Надежда Михайловна.
- Он работает в кинотеатре.
- Наташечка, там сейчас работает Юра.
- Я знаю, и Сережа тоже.
- Надежда Михайловна, - вмешался Юра, - Наташа просто устала.
- Да, я устала. Я и в самом деле устала, Надежда Михайловна. Извините, Юра, я пойду прилягу.
Наташа ушла к себе в комнату.
Юра и Надежда Михайловна некоторое время сидели молча.
- Ты знаешь, Юра, - заговорила Надежда Михайловна, - а ведь Наташа не больна, и она вовсе не устала... умом, ты понимаешь, о чем я говорю.
- Да, конечно, Надежда Михайловна.
- И эта "Сказка о любви", - как бы рассуждая вслух, сказала Надежда Михайловна задумчиво.
- А что значит "Сказка о любви"? - поинтересовался Божив.
Но тут неожиданно раздался телефонный звонок, и Надежда Михайловна сняла трубку.
- Алло, - сказала она.
- Алло, Надя, добрый вечер, это Алексей, у меня мало времени. Завтра с утра созвонимся и встретимся, ты не возражаешь?
- Слушай Алексей, - взволновалась Надежда Михайловна, - завтра само собой, скажи одно... рукопись?!
- Да. Это принадлежит Сереже.
СМЕРТЬ?
В эту ночь Божив долго не мог уснуть: он медитировал, выполняя астральное дыхание.
Именно сегодня Юра понял одну закономерность - астральное дыхание нельзя делать непосредственно перед сном: энергетика должна уложиться, а для этого требуется определенный промежуток времени, чтобы освоить ее, должна наступить энергетическая осмысленность. Ранее Божив всегда выполнял это дыхание за час, полтора до сна, и теперь ему стало ясно, необходимо, выполнив дыхание, забыть о нем, а это нелегко дается человеку за короткий промежуток времени. Час, полтора - подходящий отрезок.
Сегодня Юра, основываясь на дневниках Истины, твердо решил выйти в Астрал, он просто подумал об этом уверенно и постарался не привязываться к этой мысли, забыть о ней, осуществил установку. Долго, вперемежку с медитациями на диване, он плавно ходил по комнате взад и вперед, словно проплывая среди земных форм, ни в чем не сдерживая свои мысли, чувства, ощущения, свое физическое тело воспринимая как телесную одежду. Он смотрел как бы со стороны на свои мысли и чувства, все шумы, если таковые доносились с улицы, Юра слышал как некую бесформенную энергетическую массу, и он совершенно не осознавал ее.
Не задумываясь для чего, по первому желанию он прикасался к предметам своей комнаты, и в сознании своем находил их объемную предметность иллюзорной.
Божив, словно некая мысль, главенствующая, умеющая мыслить самостоятельно, осмысливал пространство комнаты так, будто это он размыслился вокруг: и шкаф, и люстра и стол, и кресло - все, что находилось в комнате, было взмыслено Боживым, это был он сам. Таким образом Юра осваивал свободу прикосновения, нарабатывал астральное состояние. Немало времени он уделил и рассмотрению своих астральных рук.
Закрыв глаза и расслабившись в кресле, Юра воображал свои земные руки и выполнял ими различные движения, ощущал ими всевозможные поверхности, открыл глаза и ощупывал астральными руками различные отдаленные предметы. Божив знал, что видение астральных рук и умение манипулировать ими одна из важных наработок свободы прикосновений в подготовке к выходу в Астрал.