Зачитав цитату, Корщиков продолжал молча перелистывать тетрадь.
- Ну, пока хватит, - сказал он, захлопнув тетрадь и отложив на подоконник.
- Честно говоря, - произнес я, - то ли мир сходит с ума, то ли еще что?! Но я все больше не распутываю, а наоборот, с каждым днем ввязываюсь крепче, ухожу во что-то такое - невероятное.
- То ли еще будет, Сережа, - хитро прищурился Корщиков.
- Давайте начистоту?! - предложил я. - Что меня ожидает?
- Вы забеспокоились об обратной дороге? - спросил Корщиков.
- Да нет... Хотя, все-таки, мне кажется, я имею право знать, куда я иду?!
- И не вернуться ли назад? - словно предложил от моего лица он.
- Ну, если хотите, пусть это прозвучит именно так, - согласился я.
- Тогда, - сказал Саша, - я вас должен сразу предупредить: обратной дороги - нет!
- Весьма крылатая фраза! - сказал я.
- Да, но здесь она как никогда уместна, - подытожил Саша.
- Ясно... - призадумался я, - и насколько это серьезно, я хотел сказать - опасно?
- Смертельно... Может быть, и смертельно, - немного смягчил он.
- Значит, степень опасности зависит от чего-то?
- Да, зависит.
- И вы мне можете сказать, от чего?
- Это не секрет... Ну, вот скажите: сможете ли вы выдержать ряд испытаний?
- Каких испытаний?
- Скажем, вам будут угрожать - смертью, избиением, тюрьмой, над вами будут издеваться, насмехаться. Вам не будут верить, будут вкрадываться в вашу душу, выискивать в ней слабые места и потом соблазнять женщинами, деньгами, горем, потерями - опустошать. Пресыщать радостями и тут же отбирать их... и еще многое и многое другое... Даже пьянство будет подавать вам руку дружбы, хмельной откровенности. И в любом из того, что я перечислил, вы вполне сможете утонуть навсегда, кануть в иллюзию!
- Я не отношусь к категории людей, которые берут время на обдумывание, - я согласен на любое из этих испытаний, - сказал я.
- Если бы вы решили обдумывать, то это значило бы, что это не ваш путь! - пояснил Саша.
- Это мой путь, я его выбираю!
- Хорошо... Но только учтите, что с такой же легкостью, с какой вы согласитесь пойти этим путем, вам не сойти с него. Вы сможете остановиться на каком-то этапе, чтобы потом снова продолжить свое движение, но не более того!
- Потом, это когда? - спросил я.
- В следующем рождении, - пояснил Корщиков.
- А как надолго эти испытания?
- Это может продолжаться неведомое количество времени.
- Отчего же так?
- Оттого что здесь отсчет идет не на количество, а на качество, сказал Корщиков, и он добавил. - А еще, мне хотелось бы сказать вам вот о чем: не ищите во мне единственного учителя! Все зависит от вас самих, все содержится в вас самих! Вся жизнь, весь мир - ваш великий учитель!.. Вот, возьмите, хотя бы и нарочно, для начала, и с сегодняшнего дня начните прислушиваться ко всему на свете, всматриваться во все на свете, и, поверьте, если вы научитесь - воспринимать и оценивать... Этого уже будет немало!..
- Ну, хорошо!.. Предположим, что я уже научился весьма совершенно воспринимать и оценивать, и что тогда?
- Научиться воспринимать и оценивать - это первый этап, за которым следует овладеть собственной реакцией и отношением к воспринятому и оцененному, но и этого мало! Третий этап - проявление реакции, вашего отношения вовне, в среду, можно сказать - обратная связь... Вот тут-то и подстерегают вас всевозможные испытания, о которых я уже упоминал...
- Господи, тогда как же несовершенен простой смертный, не умеющий даже воспринимать и оценивать, я не говорю уже о его реакции - она будет непредсказуемой! - ужаснулся я.
- Тут и зарыты все распри человечества, все его конфликты, - сказал Корщиков.
- Но надо полагать, что правильно оценивать и реагировать - это еще не все? - поинтересовался я.
- Да, и это еще не все! - подтвердил Саша, - но мне бы не хотелось, как говорится, забегать вперед, - сказал он, - всему свое время!
- Думаю, что вы правы, - согласился я.
- Надо же! - воскликнул Корщиков. - Вы интуитивно делаете успехи.
- Я не заметил успехов, - сказал я, - если не секрет, в чем они?
- Вы произнесли: "Думаю".
- Ну и что же?
- А то, что это хорошо!... Вам предстоит заменить слово "хочу" на слово "думаю", - определил Саша, - у вас эти проблески уже появляются.
- Отчего же мне предстоит менять свой лексикон?
- Оттого, что "думаю" - всегда изначально, а "хочу" - оно всегда вторично. Когда вы это поймете путем личного истинного опыта, тогда вы со мной согласитесь осознанно. И все ваши испытания в единый момент прекратятся, ибо вы будете "думать", а не "хотеть"!.. Но к этому вы придете все-таки путем испытаний, и неминуемо!..
- Похоже, что испытания - это что-то вроде зловещих тренировок, сказал я.
- Да, это действительно тренировки, но только не зловещие, а очистительные.
- Значит, надо переучиваться говорить?
- Ни в коем случае! Не надо специально браться перестраивать свой лексикон.
- Вы же сказали, что мне это предстоит?
- Понимаете, Сережа, перестройка лексикона должна быть внутренней. К примеру, у девочки, хочет она того или нет, в конце концов - вырастают груди... Если вы будете намеренно исправлять свой лексикон, в данном случае слово "хочу" заменять на слово "думаю", то это слово "думаю" будет у вас выглядеть как слово "хочу", между "думаю" и "хочу" появится лишь разница в произношении.
- Почему же, Саша?
- А потому что внутренне это будет звучать примерно так: "я хочу заменить слово "хочу" на слово "думаю"! В основе остается "хочу". Вы понимаете, остается "хочу"!
- Хорошо!.. А если эта внутренняя установка прозвучит по-другому. Скажем так: "я думаю заменить слово "хочу" на слово "думаю". Тогда как?
- Но это же будет только самообман, и не более того!
- Почему же? - возразил я.
- Потому, что если вы волевым решением, а не внутренней естественной потребностью заменяете слово "хочу" на слово "думаю", то это будет актом воли вашей, а значит, вы все равно обязательно подразумеваете слово "хочу". Это как мальчик, который желает, чтобы у него отросли груди!..
- Да, - сказал я, - такому мальчику прежде всего надо стать девочкой, и груди отрастут сами собой!
- Ну, вот вы и поняли меня, - обрадовался Корщиков.
- Значит, все-таки - испытания?! - спросил я.
- Ничего не поделаешь! - ответил он.
- А вы знаете, я теперь догадываюсь, откуда у Ани такая острота восприятия слова! - сказал я. - Разговаривая с вами - это понять немудрено!
Но Корщиков не ответил на эти слова похвалы... На диване зашевелился спящий до сего времени мальчик. Саша подошел к нему, присел на краешек дивана и погладил сынишку по его крупной голове. Мальчик открыл глаза и тут же уселся молча на диване. Его отец ловко, одной рукой натянул ему трусы. Потом он положил возле сына стопку книг и снова вернулся к окну. Усаживаясь на все тот же этажерчатый стул, Корщиков спросил у меня:
- Не правда ли, очень крупная голова?
- Да, я об этом подумал, еще как только вошел сюда, в комнату, и меня это удивило... В самом деле, отчего такая крупная голова?.. Наверное, ваш сын вырастет очень умным человеком?
- Может быть, - сказал Корщиков и слегка усмехнулся, как-то очень доверчиво.
Мальчик старательно перелистывал книги, ощупывал и рассматривал их страницы. Он совершенно не обращал на нас никакого внимания.
- Да, - словно опомнился Корщиков, - только вы, - обратился он ко мне, - не думайте о своей исключительности относительно испытаний!.. Все человечество, каждый человек, животное, птица, дерево, травинка, звезда, пылинка, - несут тяжкое бремя своих испытаний, необходимых только им в их посвящении. Все, абсолютно все и все посвящаются в истину, медленно или быстро - не имеет значения, но посвящаются!
- Тогда, - удивился я, - к чему меня было предупреждать об испытаниях, если испытания - присущи всему и всем на свете?
- Маг, - сказал Корщиков, - тем и отличается от профана, что он, Маг, нарабатывает опыт путем осознанным, направленным, а профан, в том числе и ученый профан, нарабатывает опыт бессознательно, методом проб и ошибок, в лучшем случае интуитивно! Такое посвящение - тоже посвящение, но довольно медлительное, хотя и естественное. Оно, порою, растягивается на баснословное количество воплощений, смертей и жизней!.. Вы хотите остаться профаном? - спросил Корщиков.