- Нет. Конечно же нет, - ответил утвердительно я.
- Папа, я хочу молока, - неожиданно отозвался мальчик на диване.
- Я сейчас, малыш, - тут же отреагировал на просьбу сына Корщиков. Извините, я только подогрею ему молока, - сказал он мне.
Вскоре малыш пил свое молоко вприкуску с магазинным сухарем и поглядывал на меня, а я спросил у Корщикова:
- А почему именно я?
- Вы хотите сказать: почему именно вы удостаиваетесь в Посвящении осознанном? - пояснил Корщиков.
- Да, я имел в виду это.
- Как я уже сказал вам, что исключительности у вас нет, как нет ее ни у чего и ни у кого на свете! Все и все посвящаются в истину...
- И все-таки, почему же именно я? - повторил я вопрос.
- Почему именно вы?
- Да, да, почему? - я теперь смотрел Корщикову в глаза.
- В этой вашей инкарнации, - сказал он, - в сегодняшнем воплощении, ваше Посвящение дошло до уровня, когда само Посвящение пора осознать как таковое! То есть ваше Посвящение не противоречит естественному развитию Всеобщего Вселенского Посвящения, оно также протекало и протекает, как у всех и у всего! Просто в этой, сегодняшней жизни вашей вы, наконец, доразвились, путем баснословных предыдущих испытаний в других воплощениях, до осознанности! Поверьте, каждый профан, в конце концов, обязательно придет к моменту осознанности своего Посвящения, только в какой из своих инкарнаций, земных воплощений это произойдет - неведомо никому!.. У вас этот момент наступил...
- А могу я не успеть завершить свое Посвящение и в этой жизни, спросил я и озабоченно облокотился на подоконник.
- Не завершите в этой, все равно продолжите завершение в следующей! сказал Корщиков.
- Как же это? - настаивал я.
- Скажем, - пояснил Саша, - родитесь в семье Посвященного.
Мы приумолкли. Было слышно, как малыш грызет сухарь...
Я опустил глаза и долго смотрел себе под ноги, размышляя. Прошло некоторое время. И вот у меня возникла противоречивая мысль:
- Знаете, о чем я подумал сейчас? - не поднимая глаз, произнес я.
- О чем же? - отозвался Корщиков.
- Я подумал: истина - это Бог? Так?
- Предположим, так, - подтвердил Саша.
- Тогда как же объяснить существование дьявола и Посвящение в его ряды? Ведь такое Посвящение - тоже существует?! - и я уставился Корщикову в глаза.
За все время беседы он ни разу не отвел своего взгляда в сторону! Мне начинало казаться, что он всегда упорно смотрит на меня, даже когда подогревает молоко!
- Я уже осведомил вас, что Посвящение существует только одно, - в истину! - сказал Саша.
- Но все же, как быть с дьяволом? - настаивал я.
- И дьявол, - улыбнулся Корщиков, - и, как вы выразились, его Посвящение, - все это - разновидности, э-э, различные по степени испытания.
- Значит, человека может отбрасывать и назад на пути Посвящения? Но тогда вы, по-моему, противоречите сами себе! Не вы ли сказали, что человек продолжает свое Посвящение с того уровня в следующей жизни, на котором он остановился в предыдущей?!
- Верно, я говорил так и не отрицаю ничего. Но противоречия здесь никакого нет. И вот почему. Если человека отбросит назад и в следующей инкарнации своей жизни он будет не человеком, а, скажем, - деревом! Сможет ли он продолжить свое Посвящение в истину, будучи деревом, с того этапа, на котором он остановился в образе человека?!
- Я думаю, что не сможет!
- Вы совершенно правы, Сережа. Не сможет! Не сможет, пока не отработает определенные качества в образе дерева, и потом, снова, в какой-то из последующих жизней не станет человеком подобного уровня развития, который он уже имел до отступления назад в образ дерева... Разве здесь - есть противоречие. Человек действительно продолжает свое Посвящение в следующей инкарнации, здесь, скорее, можно подразумевать не в следующей, а в последующей инкарнации подобного уровня!.. Вот почему важно не терять чистоту Посвящения в каждой инкарнации, в каждом земном воплощении, чтобы не отступать назад, дабы заново заслуживать путем новых и возможно неисчислимых испытаний возврата к уровню Посвящения, которого ты достиг уже сегодня, чтобы продолжить его... - Корщиков умолк.
- Что же, Саша, - вы убедили меня, - согласился я.
Снова наступила пауза. Корщиков наклонился и поднял с пола валявшиеся там очки. Он стал протирать их салфеткой. Я увидел, что одно стекло у этих очков продолжало оставаться треснутым. "Может, тот безбилетный тип из автобуса по описанию Вики, - это все-таки он, Саша?" - подумалось мне. И я решился:
- "Возрожден ли мистицизм?", у вас есть эта книга? - спросил осторожно я.
- Была, - тут же ответил Корщиков, продолжая усердно протирать очки.
- А куда она делась? - поинтересовался я, испытывая некоторую неловкость за учиненный допрос.
- Я продал ее, - спокойно ответил Саша, жарко подышав на линзы, и они запотели.
- В автобусе? - уточнил я.
- Да... - ответил он.
- А знаете, ваша книга у меня! - сказал я и принялся ожидать реакции Корщикова.
Он продолжал протирать очки, шли секунды.
- Вы ее прочли? - спросил Корщиков как ни в чем не бывало.
- Да, - робко ответил я...
И тут в нашу комнату кто-то постучал.
- Извините, я пойду открою, - сказал Саша.
Хлопнула дверь. Из-за разноцветной шторы в комнату вошла молоденькая девушка. Она подмигнула малышу на диване, и тот улыбнулся. Девушка в сопровождении Корщикова подошла ко мне.
- Это Сережа, - сказал Корщиков ей.
Я встал с кресла. Девушка протянула мне руку:
- Оля, - сказала она.
- Моя жена, - добавил Саша.
ЗЕК
От Корщикова я возвращался очень поздно. Уже было далеко за одиннадцать, когда я сел в троллейбус. В салоне находилось десятка полтора человек. Все сидели. Я закомпостировал талон и уселся к окну напротив средней двери. Колеса, как резиновые мячи, жестко пружинили на многочисленных выдолбинах когда-то заасфальтированного узенького переулка. Троллейбус раскачивался на ходу и гремел всем своим железным телом. Вдруг мой взгляд обнаружил знакомое для меня лицо сидящего впереди пассажира. Я его сразу же узнал. Правда, узнал чисто визуально, имя не помнил. Это был парень лет тридцати, коротко подстриженный и, по-моему, слегка навеселе. Он сидел полубоком.
Настроение у меня было великолепное. Я ощущал его всем телом. Я не мог удержаться, и мое лицо осветилось улыбкой. И дернуло же меня!
- Что ты улыбаешься? - обратился он ко мне и полностью развернулся через плечо в мою сторону лицом так, что чирканул своим носом меня по щеке.
Я не придал этому значения, немного подался назад, пристально рассматривая парня.
- Привет, - сказал я совершенно беззаботно.
- Напомни, откуда я тебя знаю? - спросил парень голосом, ничего хорошего не обещающим. - Мне твоя физиономия знакома!
И тут меня осенило, но и настроение упало:
- Мы с тобой в молодости были знакомы по Тарасу. Я друг Тараса, - и я осекся, сказав это.
- Друг? - как-то пренебрежительно передразнил парень меня.
- Да, когда-то мы дружили, - неохотно проговорил я.
- Друг, - прошипел парень, - а ты знаешь, где сейчас Тарас? - Парень словно требовал от меня этого знания. Слов ему показалось мало, и он всем телом навалился на железный поручень кресла, перевесился через него ко мне и уперся своим лбом в мой лоб.
- Да, он сидит, - постарался ответить я как можно спокойнее, - сядь, пожалуйста, на свое место, - попросил я, - на нас люди смотрят...
Парень неохотно сел на место, но ненависть шевелила его черные зрачки, и он казался почти безумным. "Нет, он не пьян, он обкурен", подумал я, и у меня все содрогнулось внутри. Скотский страх выпарил из меня всю радость без остатка.
- А ты почему не сидишь?! - заорал парень.
- Собственно говоря, почему я должен сидеть? - словно оправдывался я. - Плохого я ничего не делал...