А знаете ли вы, что такое свадьба леших? Здешние лешие празднуют свадьбы свои шумно, разгульно.[245] Если вы увидите в лесу полосу вырванных с корнями деревьев, непроходимую от множества валежника, знайте, что на этом месте была свадьба лешего с лешухой. Ни один мужик не осмелится лечь в летнюю пору, для отдыха, на лесной дороге: он побоится случая лесной свадьбы; если он, лежа на дороге, будет препятствием этому веселому поезду, то его уходит будущий счастливец-жених, или он будет растоптан. Удар грома во время свадьбы превращает всю честную компанию леших и лешух в россомах, оттого этого зверя здесь считают проклятым. Плод, происшедший от соития этой четы (лешего и лешухи), какое-то чудище, имеющее человеческий вид; обжорливость и безобразие, вот главные качества новорожденного. Родители младенца-лешего употребляют все средства к тому, чтоб подменить этим ребенком какого-либо христианского младенца, еще не крещеного, над крещеным они не имеют власти. Если им это удастся, они будут воспитывать украденного как своего, и впоследствии он будет таким же лешим; тот же, которого они покинули на чужих руках, будет жить, есть, спать и – только. Он не обнаружит до одиннадцати лет никаких признаков разума; никакой работы, сколько-нибудь требующей разумения, сметки, он не в состоянии сделать; между прочим, он силен, как конь: он держит двадцать пять пудов, как мы десять фунтов. В народе зовут его обменом, обмененным, усилком.[246] Я сказал, что до одиннадцати лет в нем не видно ничего человеческого, кроме наружности: после этого времени он скрывается: он убегает в леса, к родителям; воспитатели же его богатеют: благодарный усилок-обмен по временам приносит им кошели звонких рублей. Мужик в синем армяке, левая пола наверху,[247] на голове плисовая с бельковым околышем шапка, строченые рукавицы и сапоги устюжские с выпуклыми закаблучьями, на которых хитро-прехитро прострочены всякие узоры – вот он, их воспитанник; узнаете ли вы его, в этом наряде, его, которого недавно все от мала до велика в деревне называли пухлым налимом и облезлой сукой.
Леший по природе зол; он, в противность домовому, любит смотреть на несчастия людей; он любит ни с того, ни с сего пошутить над человеком, т. е. любит заставить его походить лишних часов семь по лесу, отыскивая дорогу; для этого он пускается на всякие уловки. Он например, превращается в сосну, ель, и при этом превращении принимает ненатуральное положение в отношении к странам света;[248] заблудившийся смотрит на дерево, поверяет себя, оглядывается на прочие деревья; впереди его ель, с северной стороны и сучков, почитай, нет, а кора, как войлоком, обтянута с севера мохнатой шастой (мох на коре ели); зайдет к ели с другой стороны, с южной, – кора гладка, как бумага и сучья шатром свесились к земле. «Что за причина?» думает мужик: «шел я, кажись, ладно на север, а теперь, посмотрел по ели, север назади остался; дай, пойду куда гласит дерево», и продолжает кружиться около одного места, а леший, вдоволь натешившись над мужиком, отправляется восвояси, хохоча во все горло.
Два охотника-промышленника, с наступлением вечера, приходят в станок перемокшие, озябшие; они едва в состоянии добыть из кремня огонь, для отопления избы. Один из них кладет в каменку сухие дрова, держа в зубах зажженную лучину и дрожа всем телом. Огонь пылает в каменке, горшок с водою, в который брошено несолько ячменных круп и насыпано толокно, начал закипать, и мужики, обогревшиеся, сидят, и, весело поговаривая, снимают шкурки с белок, которых они настреляли в продолжение коротенького осеннего дня; обсыманных белок они кидают собакам и те с жадностью поглощают эти лакомые куски.
Одного из мужиков я назову хотя Васильем, другой пусть будет Петр. Петр пошел из избы с котелком к реке зачерпнуть воды и увидел у порога избы, освещенной месяцем, полный штоф вина: «эй, Василий, слышь, Василий, поди, говорят» закричал он, отворяя дверь избушки: «глухой, не слышит! Смотри, да не знаю, вино ли; посмекай-ко, я, той порой, сбегаю к реке».
Прошло немного времени. В полухолодной избе мужички весело поговаривают, между разговорами они попевают песни; из полного штофа половина убыла; они продолжают подноситься, вино убывает приметно: мужички уже почти пьяны. Дымник заперт (закрыт); в избе тепло, как в бане: все спят, только иногда еловый уголь, с треском выпрянув из тлеющей каменки, прервет тишину. Уголья погасли, в дымной избушке совершенная темнота. Проглянул месяц и маленькое оконце в станке отпечаталось на полу светлой решеткой. Ветерок потянул с болота, и Нюнега заплескалась.
245
Я не мог разведать от крестьян подробностей об этих свадьбах; вероятно, поверье это потеряно между ними. А.Х.
246
Усилок – имеющий необыкновенную силу, силач. Обмен – подмененный, обмененный – употребляется в народе, как брань.
247
Здесь говорят, что леший, домовой и водяной, приняв на себя образ человека, отличаются от него тем только, что, вопреки крещеному люду, носят армяки, сукманники, шубы и полушубки, запахивая их левою полою наверх; неприятную силу потому и знать.
248
Мужики, промышляющие в здешних бесконечных лесах, ходят без компасов, некоторые же из них, начинающие, носят с собой компасы; первые узнают положение стран света по известным им приметам: сосна, например, с северной стороны имеет сучья редкие и короткие, тогда как с южной они часты и длинны; ель с северной стороны имеет на коре мох, защищающий древесину от жестоких северных ветров, и проч.