Ученики с недоумением смотрят на высокий забор, из-за которого выглядывает крыша дома с декоративными башенками на углах.
-Так ты богач? - произносит вслух Андрей то, что все остальные только подумали про себя. - Имея такой дом, ты мог бы кормить нас и получше, - мрачно шутит рыбак.
-Ты не ради брюха пошел за Иисусом, - холодно отвечает Иуда.
-Конечно, нет, - бормочет Андрей. - С тобой и пошутить нельзя.
-Вот и не шути.
-Кто там? - раздается голос из-за ворот.
-Это я, Нахум.
Калитка в воротах открывается и оттуда выходит старик.
-Мой господин, - произносит он, хватается за Иуду трясущимися руками и хочет опуститься на колени.
Иуда ему не позволяет это сделать.
-Перестань, Нахум, я давно сказал тебе, что ты мне не слуга.
-Да, господин.
-Это мои друзья. У тебя все хорошо?
Старик радостно кивает.
-Как твоя жена? Я буду рад ее видеть.
-Она хворает. Но все хорошо, все хорошо.
Они входят во двор. Перед ними предстает некогда богатый, но теперь запущенный дом с садом, конюшней и служебными пристройками. Деревянная лестница, пристроенная к торцу дома, ведет на крышу, где имеется флигель. Оттуда по лестнице спускается молодая женщина с радостным лицом. Она стремительно подбегает к ним и бросается в ноги Иисусу. С неприятным чувством Иоанн узнает в ней магдальскую блудницу. После новости о богатстве Иуды это уже второе досадное открытие. Но у юноши нет сил думать сейчас об этом.
-Встань, Мария. Здравствуй, - Иисус дружески поднимает ее с колен.- Как тебе тут живется?
-Хорошо, учитель. Меня здесь приняли, как родную. Благодарю и вас, господин, - обращается она к Иуде.
Он ей кивает и уходит с Нахумом поздороваться с его старухой. По застывшему лицу Иисуса Мария понимает, что случилась какая-то неприятность. Не такой встречи она ждала. Мечты никогда не сбываются. Она знает, как ни загадывай будущее, она всегда оказывается иным. У спутников Иисуса тоже вид удрученный. Лишь Матфей ей улыбается.
-Хорошо выглядишь, Мария, - говорит он. - Рад тебя видеть.
-Я тоже, Матфей.
Пока они разговаривают, Иисус и остальные проходят во двор и тяжело опускаются на ложе. В другое время они стали бы с любопытством разглядывать дом Иуды, подшучивать или сердиться, но не сейчас. Все хотят расслабиться и заново осмыслить события в Храме. Кое-кто из них вообще впервые увидел убийство и поразился тому, как легко это делается и обыденно. Нужно лишь сбросить какую-то щеколду с души, - и мясо человеческое перестанет отличаться от звериного. А какая разница?
-Потом поговорим, - шепчет Матфей Марии и хочет пройти.
-Что-то случилось?
-В Храме римляне убили многих, - на ходу объясняет он.
Она остается у ворот одна.
-Дочка, помоги,- зовет ее Нахум, и она с чувством разочарования направляется в дом.
Иуда отдает им распоряжения об обеде, постелях и прочее.
-Накройте стол в верхней комнате, - приказывает он.
-Господин, припасов маловато, - признается старик. - Мы с Марией давно уже на рынке не были.
-Я схожу сам.
Его отвлекает Петр.
-Нужно поговорить, - заявляет он с порога.
-Говори.
-Отойдем.
-Говори здесь.
Петр неуверенно смотрит на старика и женщину.
-У тебя есть оружие?
-Зачем тебе? - вопросом отвечает Иуда.
-У меня плохие предчувствия. Что-то случится. Я хочу защитить Иисуса.
-Ведь мы говорили с тобой об этом вчера.
-Я помню. - Петр не скоро забудет их разговор в Вифании. - Но я не могу сидеть, сложа руки.
-Лучше тебе их сложить.
-Не могу.
-Ему это не понравится, - предупреждает Иуда.
-Просто дай мне оружие, если оно у тебя есть! - теряет терпение рыбак.
Иуда хмуро осматривает его решительное лицо.
-Нахум, дай ему меч.
-Лучше - два.
-Дай ему два меча.
-Сейчас, господин? - спрашивает старик.
Иуда вопросительно смотрит на Петра.
-Потом. Я сам подойду к тебе, старик.
Иуда считая разговор оконченным, возвращается к своим распоряжениям.
-Значит, приготовьте верхнюю комнату. Пусть гости отдыхают. Если что попросят, дайте им. А я схожу на рынок.
Он выходит вслед за Петром и подходит к ложу, на котором возлежит само уныние. Ученики расположились по всему его периметру и лежат головами к центру, образовав многоконечную звезду. Лишь Иуду не потрясла эта резня, словно он обладает иммунитетом к подобным сценам и привычен ходить по трупам.
-Андрей, - властно произносит он, - ты жаловался на плохую еду. Пойдешь со мной на рынок. Сегодня еда будет хорошая.
Андрей неохотно привстает.
-Как есть после этого? - хмуро вопрошает он.
-Обыкновенно. Поверь мне, вечером у вас будет зверский аппетит.
-Как ты можешь так! - не выдерживает Петр.
Иуда коротко усмехается.
-Если бы человек навсегда терял аппетит от горя, он был бы ангелом. Но ему это не грозит. Смерть даже возбуждает. Поэтому римляне держат гладиаторов.
Могучий рыбак встает и не удерживается от вопроса:
-Ты видел гладиаторские бои?
-Конечно. Возьми этот короб. И пойдем.
-Хорошо. Тебе понравилось?
Иуда скептически взглядывает на Андрея, который на голову выше его, и отвечает:
-Это учит презирать смерть. И человека тоже.
-Зачем же ты смотрел?
-Именно за этим! Из тебя, Андрей вышел бы хороший гладиатор.
-Я не стал бы драться на потеху кому-то!
-Значит, умер бы на галерах под плетьми надсмотрщиков.
-Умеешь ты, Иуда, сказать приятное, - ворчит он.
-Иди за мной, рыбак. Пока тебе грозит только труд носильщика.
После их ухода Иоанн признается:
-У меня до сих пор кровавые лужи в глазах. И мальчик затоптанный.
-Тяжелое зрелище, - соглашается Матфей. - Но Иуда - мудрый человек. Он прав: скоро мы захотим есть.
-Вот еще - мудрый! - фыркает юноша.
-Помолчите! - раздается голос Иисуса.
Он встает и уходит в дом. Там Нахум и Мария хлопочут на кухне.
-Я пить хочу, Мария, - просит Иисус.
Женщина оставляет чечевицу, которую перебирала, идет к чану с водой, черпает из него кружкой и с поклоном подает ее ему.
-Возьмите, учитель.
Он жадно припадает к кружке.
-Матфей сказал мне, что случилось в Храме….
Он отчужденно смотрит на нее, словно вспоминая, кто эта женщина.
-Да,- наконец, подтверждает он.- Много людей погибло. Из-за меня.
-Из-за вас?
-Из-за меня. Но не по моей воле.
Он возвращает ей кружку.
-Спасибо, Мария. Вынеси им тоже воды. Пусть и они попьют.
Женщина кивает. Он выходит во двор и, постояв там немного, поднимается по лестнице, идущей вдоль стены, во флигель на крышу. Очевидно, всякое общество ему сейчас противно.
Все это время пока он стоял рядом с Марией и пил воду, ей страстно хотелось прикоснуться к нему, но она не могла даже заставить себя смотреть ему в глаза. Так не смеют люди смотреть на лица царей и богов, чтобы не уравняться с ними и не оскорбить их этим равенством. Как говорил Иисус, по взгляду душа узнает душу и понимает, что обе они от единого Духа Святого и что миры, созданные их языками, соприкасаются и накладываются друг на друга. Знает это человек. Знает это и зверь. Но не помнят они акта рождения своей души и думают, что ставший для них общим мир создан богами и демонами. Вот почему человек и зверь прячут глаза: чтобы не уравняться и не быть узнанными. Вот почему они ловят взгляд: чтобы их узнали и полюбили. Вот почему египтяне рисовали на храмах всевидящее око - символ мира и души.
Мария рассеянно берет кувшин и кружку и идет во двор. Несколько месяцев она ждала этой встречи с Иисусом, думала о нем днем и ночью, - и в этом фимиаме томления он становился все божественнее и краше. Муж не может быть богом для женщины. Богом может быть только недоступное существо. Иисус стал им для Марии, проведшей месяцы в монашеском уединении со стариком и старухой. И теперь ее одолевают противоречивые желания: она не смеет смотреть в глаза Иисусу и ей хочется поймать на себе его взгляд.
Душа ее робеет и жаждет, трепещет и надеется, благоговеет и уравнивается с другой душой. И хочется ей, чтобы не было у них с Иисусом двух душ, но был один мир и одна душа. И не ведает Мария, что так слиться можно лишь в Святом Духе, расставшись с душою навсегда. Но она что-то чувствует, какая-то часть Марии знает это - и поэтому ей сейчас хочется плакать. Тайная мудрость, которая хранится в каждой живой твари от Духа Святого, подсказывает ей, что для человеческого и звериного все кончится плохо. На лице Иисуса это честно написано: все будет плохо.