Поэтому, въезжая в Орел, Рожинский взял с собой всех телохранителей и отряд самых отчаянных гусар: «Случись что, эти меня не выдадут».
Когда он подъехал к дому, в котором проживал царь, и велел доложить царю о своем прибытии, ему сообщили:
— Государь сейчас в бане.
Это удивило и насторожило Рожинского: «В баню русские обычно ходят по субботам, а сейчас вторник».
Он слез с коня, передал повод одному из слуг и направился в дом в сопровождении всех телохранителей, вооруженных до зубов.
На входе перед ним явился дюжий ратник:
— Вам сказали, государя нет. Приходьте, когда он воротится из бани.
— Я не намерен ждать царя на улице. Прочь с дороги, я гетман Рожинский.
Телохранители князя оттолкнули ратника, и Рожинский прошел в дом, а там в большую горницу, где в переднем углу стояло большое кресло, видимо игравшее роль походного трона. Князь сел вблизи трона на лавку, поставил саблю между ног, всем своим видом говоря: «А я подожду здесь».
Тёлохранители стояли тесно в коридорчике и молчали. Гаврила Веревкин, набравшись духу, сказал Рожинскому:
— Ясновельможному пану должно быть известно, что сюда первым входит царь.
— Пошел вон, болван! — окрысился князь.
И Гаврила мгновенно истаял за спинами дюжих телохранителей. Он встретил Дмитрия на улице.
— Государь, в царской комнате сидит гетман Рожинский.
— Как вы посмели впустить его? — возмутился царь. — Сперва я должен сесть на трон, а потом уже он может входить.
Меховецкий, сопровождавший царя в баню и паривший его собственной рукой, молвил негромко:
— А что я вам говорил, ваше величество. Не целит ли он на ваше место?
— Ну как мне его выгонять? — разозлился Гаврила. — У него там такие быки с рогами.
— Ладно. Пойду, — сказал Дмитрий и приказал Меховецкому: — Ступай возьми надежных ратников и скажи Будзиле, пусть на всякий случай окружит дворец.
Дмитрий молча шел между поляками, набившихся не только в коридор, но стоявших и в царской горнице, за ним пробирался и Гаврила. Стараясь не смотреть в сторону Рожинского, Дмитрий сел на трон, принял царственную позу. Незаметно кивнул Гавриле, и тот громко молвил:
— Ваше величество, до вас просится князь Рожинский. Благоволите принять.
— Пусть войдет, — важно молвил Дмитрий.
Мгновенная усмешка тронула тонкие губы Рожинского, но сразу исчезла, он встал, церемонно поклонился царю и заговорил:
— Ваше величество, позвольте поблагодарить вас за теплый прием и выразить сочувствие в связи с постигшим вас горем, а именно пленением вашей жены злодеем Шуйским. Я надеюсь, что мы, объединив наши усилия, вырвем ее из коварных рук этого палача, сбросим его с вашего престола, и тогда вы вместе с нею станете царствовать в вашей державе на благо всему русскому народу. Я ласкаю себя надеждой служить под вашей высокой рукой этому благородному и справедливому делу. И прошу допустить меня до державной руки вашей. — С последними словами Рожинский подошел к трону и, склонившись, поцеловал руку государю, чем немало озадачил самодержца и витиеватой речью, и этим лобзанием руки. Надо было хоть что-то ответить, и Дмитрий, помедлив, сказал:
— Благодарю вас, ясновельможный князь, за сочувствие моему делу и за готовность служить ему. Прошу вас и ваших спутников к столу. Мой окольничий распорядится. Гаврила!
— Я здесь, ваше величество, — вынырнул Веревкин.
— Вели устроить на всех застолье. Да чтоб живо!
Царь и Рожинский сели за отдельный стол, сервированный серебряной посудой и кубками. Выпили, закусывали холодцом и мочеными яблоками. Чтобы как-то поддержать разговор, Дмитрий спросил:
— Что там за рокош творится в Польше?
— Это мятеж против короля Сигизмунда, ваше величество.
— И у вас, оказывается, не так сладко королю.
— Да, ваше величество, ему не позавидуешь.
— Мне тоже нелегко, — вздохнул Дмитрий. — Но что делать? Мои законные права на царство попирает какой-то выскочка.
— Король оказался везучее вашего величества, рокошане потерпели поражение.
— И все равно я бы не хотел быть королем польским, слишком много у него указчиков.
— Что делать? В Польше республика и короли у нас выборные.
— Оттого, наверно, и рокоши вспыхивают, всякий пан мечтает королем стать.
— Пожалуй, вы правы, ваше величество, — согласился Рожинский. В России на этот счет лучше. Рожденный от царя и наследует престол.
— Не всегда, — вздохнул Дмитрий. — Вон, пожалуйста, Шуйский не царского корня, а влез на престол. Да и Годунов тоже не по праву завладел нашим царством. С него и пошла эта замятия.