В таком блестящем облачении, на таком прекрасном коне Дмитрий почувствовал себя увереннее: с ним, царем, ничего худого не должно случиться.
И не спеша направился к площади, где ждало его коло — широкий круг, окруженный теснящимися конниками в полном вооружении. Сопровождавший царя Гаврила был не допущен в круг: «Жди в стороне».
Коло, состоявшее сплошь из воинов Рожинского и соответственно им подготовленное, неодобрительно шумело, когда царь въехал в круг, и сразу же сомкнулось за его спиной.
Но это не испугало Дмитрия, не зря же он выпил добрую чарку крепкого вина.
— Ну говорите, ясновельможные Панове, зачем звали меня на коло? — спросил царь, обведя круг величественным поворотом головы.
— Отвечай, — грубо крикнул какой-то сотник. — Почему ты оскорбляешь нашего воеводу?
И коло подхватило требовательно: «Отвечай! Отвечай! Отвечай!»
— И чем же я оскорбил вашего воеводу?
— Тем, что, приглашая к себе, не принимаешь его.
— Но я занят.
— Чем ты занят, бездельник?! — прокричал кто-то визгливым голосом.
— Я царь, и тоже не потерплю, чтоб меня оскорбляли.
— Отвечай на вопрос! — потребовало коло: «Отвечай! Отвечай!»
— Я составляю план похода на Москву, — нашел Дмитрий, как ему казалось, самый достойный ответ. Но именно этот ответ подлил масла в огонь.
— Собираешься на Москву, а почему не говоришь об этом нам, нашему воеводе?
— Потому что я не звал вас, — не скрывая злобы, ответил царь, и установившаяся за этим относительная тишина подхлестнула Дмитрия: — Можете уезжать, я вас не удерживаю. Мне нужны воины, а не болтуны и бузотеры.
В следующее мгновение Дмитрий пожалел, что сказал последние хлесткие слова. Коло буквально взвыло, задохнулось от ярости:
— Что с ним разговаривать? Зарубить его надо!
— Иссечь! Иссечь! Иссечь!
Дмитрий сразу протрезвел: «Убьют ведь, собаки, ей-ей убьют». Но внешне не показал страха, наоборот, сказал жестко, с угрозой:
— Если кто из вас тронет самодержавного царя Руси хоть пальцем, вы все будете изрублены в куски немедленно. Ваше коло окружено моими ратниками и ждет только моего взмаха руки. Ну?! Рубите, кому жить надоело.
Поняв, что этой угрозой он заткнул рот самым горластым, Дмитрий повернул коня в ту сторону кольца, откуда въезжал в коло, и приказал:
— Дорогу! Ну! Расступись!
И коло расступилось. Дмитрий ехал по узкому проходу с гордо поднятой головой, в любое мгновение ожидая сзади удара, столько ненависти жгло царскую спину.
«Гнать! Гнать их всех к чертям собачьим, — думал он, подавляя страх, сжимавший сердце. — Вот приедет Заруцкий, и я выгоню этот сброд».
Войдя стремительно в свой «дворец», он потребовал вина и выпил подряд, не закусывая, две чарки. Его колотило от гнева и пережитого страха. Даже вино не успокаивало. Он бормотал:
— Сволочи, сволочи, сволочи…
— Ну как? — спросил Валавский.
— Что «как»? — дико взглянул царь на своего канцлера.
— Как прошло?
— А ты что? Не понял?
— Но я же там не был, — пожал Валавский плечами.
— Прошло как по маслу, — усмехнулся Дмитрий. — Надо гнать Рожинского вместе с его сбродом.
— Это невозможно, ваше величество.
— Почему?
— Он сильнее нас, государь.
— Это сейчас, а придет Заруцкий…
— И все равно этого нельзя делать, ваше величество. Ссорясь между собой, мы никогда не победим Шуйского.
— Нет! — крикнул Дмитрий и трахнул ладонью по столу так, что пустая чарка подпрыгнула. — Нет, нет, нет. Я не хочу их видеть!
Канцлер понял, что царь начал пьянеть, вышел в приемную горницу, там уже кроме Веревкина и хорунжего с несколькими сотниками находился встревоженный Адам Вишневецкий.
— Ну что? — спросил князь.
— Он взбешен. Я полагаю, его там оскорбляли.
— Коло. Чего ты хочешь?
— Не надо было ему ехать на судилище. Там ведь и убить могли.
— Как не поедешь? О чем ты говоришь, пан Валавский? Показать свою трусость, опозориться.
— А что теперь делать? Он хочет гнать Рожинского.
— Э-э, этого делать нельзя, — сказал Вишневецкий. — Ты говорил ему?
— Конечно.
— А он?
— Что он? Он в ярости.
— Ничего, пусть остынет, завтра уговорим. А я поеду сейчас к Рожинскому. Надо мирить их.
— Езжайте, Адам, поговорите. Не хватало нам между друг дружкой драку затевать.
Князь Вишневецкий помчался в посад, где находился в это время Рожинский со своим отрядом. Тот тоже был не в духе.