И фуражка, разумеется, куда же без нее?
– Кстати, вы не видели Галилея? – поинтересовался Уран, решив, что разговор о грузе окончен.
– Кого? – нахмурился старпом, идеально сыграв полнейшее непонимание.
– Галилея.
– Кто это?
– Наш астролог, – улыбнулся Дюкри, хотя ему хотелось придушить наглого помощника.
– Ах, ваш астролог… – протянул тот, выделив слово «ваш». – Нет, капитан, не видел, но может, быть ваш алхимик в курсе.
Ответил, не забыв, разумеется, повторно выделить «ваш».
– Спасибо за совет.
– Всегда пожалуйста, капитан.
– Не забудьте про груз.
– Я как раз собирался заняться этой проблемой.
– Три часа.
– Я помню, – кивнул подчиненный и направился в сторону администрации порта. Возможно, к таможенникам, возможно, к кому-то еще.
Уран проводил старпома взглядом, вздохнул и поднялся на борт.
– Кто-нибудь видел Галилея?
У оказавшихся на капитанском мостике рулевого и радиста, кажется, они играли в кости, вопрос вызывал приблизительно те же эмоции, что и у старпома, однако демонстрировать их они не стали, прекрасно понимая, что даже номинальный, временный капитан может отправить их в самый настоящий карцер. Правда, тоже временно.
– Никак нет.
– Объявите, что я хочу его видеть.
– Да, капитан.
Рулевой склонился к переговорной трубе и объявил приказ астрологу немедленно явиться к капитану.
– Мерса на мостик поднимался? – осведомился Дюкри через пять минут.
– Мерса?
– Наш алхимик.
– А-а, ваш алхимик, – рулевой покачал головой. – Тоже нет, синьор капитан.
– Возможно, он у себя в каюте, – предположил радист. – Ваш алхимик не часто ее покидает.
– Хорошо, – ответил Уран, направляясь к дверям. – Если на мостик поднимется Галилей, пусть явится в каюту алхимика.
– В чью каюту? – тихо уточнил радист, когда за капитаном закрылась дверь, и рулевой расхохотался.
Мерса действительно оказался у себя: сидел на койке и читал книгу. При появлении капитана он изобразил, что очень хочет подняться, но Дюкри махнул рукой, показав, что алхимик может не напрягаться, и с грустью подумал, что распутывать преступления у него получается лучше, чем управляться со строптивой командой.
За годы службы в тайной полиции Уран изрядно поднаторел в актерском мастерстве и мог с легкостью сыграть любую роль. Ему доводилось изображать адигенов, в том числе знатных, контрабандистов, пиратов, торговцев оружием, военных, инженеров и бродяг. Его ни разу не раскрыли, но роль капитана оказалась чересчур тяжкой.
– Как ваши дела…
– Энди, – подсказал алхимик, поправляя очки и с сожалением откладывая книгу.
– Как ваши дела, Энди? – закончил Дюкри, обрадованный тем, что говорить придется с робкой версией Мерсы.
– Готовлюсь… э-э… к походу.
– Нашли общий язык с командой?
– Мы предпочитаем… э-э… не замечать друг друга.
– Отличное решение, – одобрил Уран, мысленно сожалея, что у него так не получится.
– Благодарю, капитан, – Энди машинально прикоснулся к книге, но отдернул руку. – Вы что-то хотели?
– Да, безусловно.
Присланный Помпилио алхимик – «Он лучший специалист в своей области, Уран, сейчас поверь, а когда убедишься – скажешь спасибо!» – оказался невысоким, худощавым мужчиной с унылой физиономией, на которой ярко выделялся большой мясистый нос. Его Мерса таскал на себе, как каторжники таскают чугунные ядра: с покорной обреченностью. Нос люди замечали в первую очередь и только потом, да и то не всегда, обращали внимание на маленькие серые глаза, очки, тонкие губы и вялый подбородок. И ловили себя на мысли, что не видят ничего интересного. Если бы не нос, Мерса мог называться человеком-невидимкой – настолько неприметным он был. В одежде алхимик предпочитал скромный костюм и не изменил себе сейчас, расположившись на койке в брюках, сорочке и жилетке. Пиджак, судя по всему, прятался в маленьком шкафу.
– Вы не видели Галилея?
– Полагаю, он… э-э… еще не явился на борт, капитан.
– Он покинул цеппель? – удивился Дюкри.
– Как только мы прибыли на… э-э… Карлу, – подтвердил алхимик.
– Почему вы мне не сказали?
– А должен был? – поднял брови Мерса.
Тот факт, что робкая половина алхимика рискнула проявить возмущение, показал Урану, что он несколько увлекся. Дюкри снял фуражку, вытер пот и улыбнулся:
– Извините, Энди, повседневные заботы старшего офицера оказались сложнее, чем я предполагал.
– Мне кажется, я вас понимаю… э-э… капитан, поскольку нахожусь точно в такой же ситуации, – задумчиво ответил Мерса. – Никто, вы уж мне поверьте, не замечает, как трудна моя… э-э… работа. Считается, что мы целыми днями бездельничаем в лабораториях, потом «быстренько создаем нужные смеси» и вновь возвращаемся к безделью. Никто не задумывается над тем…