И сильно удивился, поняв, что промахнулся.
В смысле, удивился бандит много позже, когда пришел в себя после мощнейшего прямого встречного, да еще усиленного кастетом – шутить с обитателями Омута Аксель не собирался.
Громила только летел к земле, а Крачин уже бил его напарника: локтем, возвратным движением, в голову и тут же в печень – с разворота. Второй удар оказался настолько мощным и сильным, что бандит с визгом сложился пополам и повалился на громилу.
– Скотина! – выкрикнул Бабарский и наподдал корчащемуся от боли уголовнику ногой.
– Ты говорил, что все пройдет тихо! – рявкнул Крачин.
– Откуда я знал, что они настолько тупые? – парировал Бабарский.
– Ты говорил: все схвачено! – напомнил Аксель, поднимая с пола саквояж с добычей.
– Сумма показалась местным уголовникам слишком большой, и они решили нас кинуть.
– Идиот!
– Делай свое дело или умрешь.
– А ты?
– Я выкручусь.
Дверь, которую они едва успели захлопнуть перед носом преследователей, пробили две пули. Крачин и Бабарский переглянулись и, не сговариваясь, бросились на улицу.
Люди творческие: драматурги, писатели и особенно поэты, то есть склонные к метафорам и ценящие тонкое слово, давным-давно нарекли сферопорты «городами, которые никогда не спят», и свято верили в то, что отыскали и точное, и удивительно благозвучное определение, гениально связавшее великое искусство с серой повседневностью. Однако представители богемного сообщества крепко ошибались, думая, что веселые пирушки заполночь служат главным признаком неспящего города, потому что чуть позже, примерно за час до окончания «собачьей вахты»[2], в «городах, которые никогда не спят», наступала тишина. Все сферопорты любят ненадолго прикорнуть, отдыхая от привычной суеты и шума. Бесчисленные окна темнели, гасла половина уличных фонарей, в больших, выстроенных «колодцами» домах запирались ворота, и на улицах становилось тихо…
Так тихо, что топот ног разносился, кажется, по всему району, четко показывая преследователям, куда направились беглецы. И это несмотря на то, что и Аксель, и Бабарский были обуты в ботинки с мягкими подошвами, без металлических набоек.
Но в ночном сферопорту даже кошки грохотали гусеничным бронетягом.
– Вот они!
– Вижу!
– Стреляй!
– Далеко!
– Стреляй!
И через секунду тишину разорвал грохот пистолетного выстрела.
– Нас заметили, – отрывисто сообщил Бабарский.
– Да, – коротко ответил Аксель.
– Сделай что-нибудь!
– Я делаю.
– Что?
– Берегу дыхание.
ИХ выругался, но всего парой слов. И замолчал, прислушавшись к совету Крачина.
Они были абсолютно, карикатурно разными: Аксель – высокий, мускулистый, Иоахим Христофор – низенький, полненький, однако мчались по улице с одинаковой скоростью, подгоняемые и воплями, и выстрелами.
– Стойте!
– Бросьте саквояж!
– Мы вас отпустим!
– Верните саквояж!
Громыхнуло еще два выстрела, но поскольку бандиты палили на бегу, с точностью у них возникли серьезные проблемы.
– Стойте!
– Размечтались! – отозвался Бабарский.
– Береги дыхание!
– Я не мог не ответить!
– Они не слышат!
– Не важно!
Важным было то, что на помощь полиции надеяться не приходилось, поскольку дело происходило не просто в Анамараке, сферопорту Анданы, а в районе Балдахин, власть в котором принадлежала криминальным авторитетам Омута. Стражи закона в Балдахин заглядывали редко, а люди по ночным улицам бегали часто. И с разным успехом: кто-то потом пил игристое на покидающем Андану цеппеле, кого-то находили в канаве.
И отдавать саквояж не имело смысла, поскольку сделка Бабарского была подтверждена Честным Зумом, и бандиты, рискнувшие пойти против его авторитета, не могли оставить свидетелей.
– Машина! – Крачин указал на припаркованный у публичного дома автомобиль. – Повезло!
Подбежал, на ходу извлекая из наплечной кобуры пистолет, и ударил рукояткой в водительское стекло.
– Дальше я! – ИХ просунул руку внутрь и открыл дверцу.
– Заведешь?
– Да.
Аксель развернулся, взяв под наблюдение и улицу, и вход в публичный дом.
– Почему ты их не убил? – поинтересовался возящийся с проводами Бабарский.
– Потому что я не убийца, – не оборачиваясь, ответил Крачин.
– А они – убийцы.
– Мы говорим обо мне.
– Ты мог их ранить. Пострелять по ногам, и нам не пришлось бы бежать через весь город.
– Хасина говорит, что физические упражнения полезны для здоровья.
– А пуля в грудь – нет.