Дорофеев этим отношением дорожил, но никогда не показывал, что он – ровня Помпилио.
Что же касается внешности, она выдавала в Баззе типичного верзийца: густые каштановые волосы, крупное, грубоватое лицо с широкими скулами и тяжелым квадратным подбородком, темные глаза. В целом заурядное лицо, необычность которому придавал длинный старый шрам от сабельного удара: он тянулся от лба до подбородка, и, судя по всему, левый глаз Базза сохранил чудом. Шрам капитан приобрел во время штурма Бреннана: в свое время Дорофеев считался одним из самых дерзких пиратов Герметикона, и так достойно сражался против посланной на усмирение пиратской планеты армады, что изумленный Помпилио спас его от виселицы и сделал своим капитаном.
– Я собираюсь посетить эллинг в ближайшее время.
– Очень хорошо, мессер.
– Возможно, сегодня.
– Мы будем ждать, мессер.
Во время событий на Фархе «Пытливый амуш» вел бой против вооруженного пушками импакто, победил, но получил тяжелейшие повреждения и едва не погиб. Помпилио приезжал в эллинг не каждый день, и потому на утренних совещаниях говорил о своем визите, как о возможном, а не обязательном.
– Как вы находите качество выполняемых работ, Базза?
– На высочайшем уровне, мессер, – спокойно ответил Дорофеев.
– Хорошо…
– Позволите вопрос, мессер?
– Разумеется.
– Может, вы не будете спешить с расследованием до окончания ремонта?
– Увы, это невозможно.
– Но…
– Базза, я знаю, вы не хотите отпускать меня в путешествие, но волноваться не следует: все под контролем.
– В прошлый раз вы говорили точно так же, – заметил капитан, намекая на предпринятое дер Даген Туром путешествие на Фарху, которое едва не закончилось его гибелью. Несколько раз чуть не закончилось гибелью, потому что началось путешествие с того, что Помпилио хотели повесить…
– Тем не менее, Базза, в прошлый раз все закончилось благополучно, – с нажимом произнес дер Даген Тур.
– Да, мессер.
– А еще, в результате тех событий, я обрел семейное счастье…
– Чему я несказанно рад, мессер.
– Я, в целом, тоже, – не стал скрывать Помпилио. – Однако в последнее время явственно ощущаю позыв к глубоким философским размышлениям.
– Это нормально, мессер, если мне будет позволено высказаться, – неожиданно произнес Валентин.
– Теодор, откуда тебе знать? – вздохнул дер Даген Тур, отдавая слуге чашку с недопитым кофе.
– Если верить наблюдениям, которые я веду на протяжении многих лет, все мужчины, обретшие семейное счастье, постепенно становятся философами.
– Абсолютно все? – недоверчиво прищурился Помпилио, который внезапно не захотел быть «одним из всех». – Ты уверен?
– Те, чей интеллектуальный уровень это дозволяет, – поразмыслив, уточнил Валентин.
– Вот здесь ты прав, Теодор: далеко не всякий мужчина сумеет выразить переживаемые чувства в форме изящного философского эссе.
– Да, мессер.
– Я – могу.
– Безусловно, мессер.
– Правда, я еще ничего не написал, но, возможно, вскоре возьмусь за перо.
– Это будет удивительный опыт, мессер.
– Базза!
– С полным сочувствием, мессер, – ляпнул задумавшийся капитан.
– Что вы сказали?
– Прошу прощения, – опомнился Дорофеев. – Как вам будет угодно, мессер.
– М-да… – Помпилио потер подбородок, затем перевел внимательный взгляд на невозмутимого Валентина, выискивая на лице слуги признаки улыбки, не нашел и вновь обратился к капитану: – Базза, вы знали, что так будет?
– Ни в коем случае, мессер, ведь у меня нет подобного опыта.
– Гм… пожалуй.
– Но я с удовольствием изучу ваш, – неожиданно продолжил капитан «Амуша». – На будущее.
В этот раз Валентин удержал спокойствие с огромным трудом.
– Это мой долг: быть примером для подданных.
– Именно так, мессер.
Некоторое время в кабинете царила тишина, а затем Помпилио осведомился:
– А что, Базза, не хотите ли и вы жениться? Можем устроить прекрасную церемонию… да и подданные обрадуются дополнительному празднику. Жизнь в Даген Туре достаточно скучна, как вы наверняка знаете.
– Я пока не думал о женитьбе, мессер.
– Это событие не всегда происходит обдуманно.
– Я это запомню, мессер.
– Конечно… – дер Даген Тур вздохнул, пошевелил пальцами, словно подбирая следующие слова, но произнести их не успел.
– Помпилио, ты здесь? – Кира вошла в кабинет, и мужчины тут же поднялись с кресел.