Кореец съел ядовитый гриб и обезумел. Всю ночь кричал, лез в костер и лишь под утро потерял сознание. Витек сказал: «Ну что калеку сумасшедшего оставлять в тайге? Вы идите, я добью его. Добью, чтоб не мучился».
Ребята пошли. Вскоре Витек догнал их и сказал, что теперь не до шуток, что все умрем, если не съедим корейца, что все равно нет его в живых, что случаев таких полно было. Ну, а если вы такие умные да чистенькие, то подыхайте, я один в живых останусь.
Они съели корейца.
Это было на второй месяц побега.
А потом они боялись казаться слабыми, боялись спать, они друг друга боялись. Пожалуй, в самом выгодном положении был Миша, так как только он знал, как выбраться из тайги. Как-то Витек шепнул Мише, что дела совсем плохи, что нужно что-то делать, иначе все помрем.
Вечером моросил дождь, холодно было. Миша крепко обнял Витька (чтоб спать теплее было и чтоб почувствовать, когда Витек за ножом полезет). Нож Витек положил за пень, но Миша изловчился и затолкал его под корень. Стецив сидел у костра и пытался тряпками связать рассыпающийся ботинок. Горел костер, и Миша уснул. Проснулся Миша от страшного крика. Костер догорал, Витек лежал на спине. Стецив допиливал ему горло ножом.
— Что ты делаешь? — закричал Миша.
— Если б не я, так он бы меня…
— Да ты откуда знаешь? Кто сказал тебе?
— Бог мне это сказал, — прошептал Стецив. И зарыдал.
Моросил дождь, у дымящихся коряг лежал Витек.
У дымящихся коряг на коленях молились Богу бандеровец Стецив и Герой Советского Союза Миша Крючко.
Теперь они боялись друг друга пуще прежнего. Спать совсем не могли. Перед Богом в дружбе клялись, клялись не убивать друг друга. Клялись и молились, молились и клялись. А потом вдруг кончился лес, вышли они на опушку, село увидели. В поле женщины работали. Опустились на колени, стали Бога благодарить за спасение. В поле картошка оставалась в буртах, питались ею. Вели себя осторожно, но что-то местные заметили. Пришлось от греха подальше вглубь леса уходить, а те с собаками да с ружьями лес прочесывать пошли. Рыскали целые сутки, да Бог миловал.
В пятнадцати километрах от поселка нашли они избу. Жила там старушка, она приютила ребят. В погребе картошки было полно, так что жить было можно. А им бы только весны дождаться, весной они на Украину пойдут. Там в лесах бандеровцы. Стецив места знает… Днем из избы не выходили, а если воздухом подышать да поразмяться, так только ночью.
Как-то шли они по дороге, луна светила. Вдруг лошадь, запряженная в сани, в санях старик. Они остановили лошадь и сказали старику, что убить его придется.
— Что вы, Бог с вами, сынки. Нам тут все уши прожужжали про вас. Говорят, враги народа, а мы сами такие же враги. Все село у нас из ссыльных. Вон картошка померзла на полях, а мы голодные сидим по избам, тошнотиками давимся. Свое же красть с полей приходится, да только мерзлое и ночью. И я оттрубил восемь лет в лагерях за эту самую, за политику. Грех на душу не берите, сынки.
— Ладно, не тронем, езжай батя, но только помни: молчок!
Через сорок минут ввалились в избу милиционеры, комендант к старушке:
— Где они?
А она:
— Нет у меня никого.
На нее матом и по щеке.
Она ни в какую. Ее опять по лицу, да и за волосы. Комендант оттащил милиционера от старушки и говорит:
— Ну, не убивать же ее, суку, пусть власти сами с ней разбираются, а мы давай дом обыщем.
В сенях это было, а погреб под ними. Там и нашли их в картошке.
Вечером во время смены дежурства присутствовал Дегтярев и еще начальник следственного отдела. Дегтярев показал на Мишу и говорит:
— Это, товарищ майор, людоед.
Майор сказал:
— А как бы ты, Дегтярев, поступил?
— Что вы, товарищ майор, я б скорей повесился.
— Не ври, Дегтярев. Это судьба так повернула. Вся разница меж вами та, что они стали есть человечину на второй месяц, а ты б стал жевать ее на второй день.
Несколько секунд длилось молчание. Потом Дегтярев засмеялся. Засмеялись и дежурные, — видно, понравилась им шутка начальника.
Ицхак Шапиро
Аптека
Городок был настолько мал, что на многих картах забывали писать его название. А звучало оно внятно и просто: Крыжополь. Имя, конечно, не громкое, так сказать, не песенное, но если вслушаться, — есть в нем некая игривость. Не зря это слово сейчас вызывает улыбку.