— Перестаньте! — Глафира встала резко и серьезно посмотрела на сидящую актрису, теперь сверху вниз. И та позиция: снизу, на корточках, дала теперь ей право смотреть на нее сверху, давая советы, невзирая на ранг профессии.
— Что перестать?! — опешила актриса.
— Перестать быть нараспашку! Вы имеете право давать людям то, что хотите отдавать, и не давать то, чего не хотите.
— Но они ждут, они требуют…
— А потом распинают, когда вы не соответствуете их ожиданиям…
— Это точно! — актриса согласилась, а потом мгновенно поняла аналогию…
Глаза расширились, мысль начала судорожно работать, приводя в порядок внешнее устроение души.
Глафира молча наблюдала, чуть заметно улыбаясь…
— И вы считаете, что я могу обойтись без всех этих бесконечных стримов и видосиков, фоток и бесконечной погони за новым ракурсом? — искренне спрашивала актриса, забыв, что перед ней уборщица.
— Абсолютно точно! Вы в этих фотках тиражируете и теряете себя! Вы становитесь доступной и, в конечном счете, неинтересной. Кому-то эта доступность приносит кайф и наполняет энергией. Только не вас. Вас она истощает, не оставляет ничего для живого зрителя и себя…
— Вы правы, — лицо актрисы просветлело. — Я не могла решиться и, кажется, начала зависать в таком тупике, что это простейшее решение даже не могло найти тропинку к моему сердцу, чтобы навести там порядок, как вы верно заметили. Почему мне никто не сказал этого раньше?
— Им не приходит в голову, что актрису это может тяготить… А вы не хотели ни у кого просить помощи!
— Спасибо вам! Вы уверены, что вы — уборщица? — широко улыбнулась актриса.
— Можно сказать — уборщица, можно сказать — что-то большее… Все мы в какой-то мере уборщики… В голове тоже стоит убираться, — улыбнулась Глафира. — Я пойду… Мне пора, извините!
Глафира вышла из театра, оставив позади отпустившую свои заморочки актрису, готовую изменить свою жизнь и идти дальше.
На площади перед театром стояла Анфиса, прислонившись к своей новехонькой машине.
— Мощная тётка — эта актриса! Глубоко себя закопала, — встретила Анфиса подругу. — Ты заработала 400 баллов из 1000 возможных, с лёту, как здрасьте! Я восхищаюсь тобой, Фира! Ты вытащила ее! Поздравляю! Надеюсь, тебе вместе с наградой за доктора хватит на пару месяцев!
— Ты меня обманула. Тебе не нужна была моя помощь! — еле заметно улыбаясь, грустно вздохнула Глафира.
— Зато как матерски! — просияла в ответ Анфиса. — Ты даже не заподозрила!
— Спасибо, Анфис! — Глафира обняла подругу.
— Садись, подброшу. Я дешевле и быстрее, чем такси… — подмигнула Анфиса.
— Что с клиентом? — приведя себя в порядок после работы с актрисой, минут через пятнадцать спросила Глафира.
— Норм, еще пару раз и дожму… Я пока не умею, как ты, с лёту и в нужную точку… Поэтому мне обычно не дают таких мощных клиентов, как эта актриса. Ну, ты знаешь! Это первая, и я сразу к тебе… Ты же не отправляешь запросов…
— Да. Боюсь, что не успею, и Олег заметит и будет ругаться…
— А тебе нельзя, чтобы он тебя прибил или бросил по твоей вине! — возмущенно стукнув по рулю, явно не жалуя Олега, произнесла Анфиса.
— Да, — серьезно и спокойно подтвердила Глафира.
— И ты согласна чахнуть…
— Ты же знаешь, это моя вина. Это моя ошибка. Не было вариантов, — с болью в голосе проговорила Глафира.
— Были варианты, Фира, были! — возмутилась Анфиса. — Ты могла пройти мимо и забыть, как это делают все нормальные… Но ты же у нас ненормальная! Не прощаешь себе промахов! Должна всё исправлять до победного!
Глафира развела руками, понимая, что возразить совсем нечем…
— Глаш, доктор, который не заботится о себе, помирает первым, и потом не будет, кому спасать остальных.
— Ты права! Только не в моем случае… Я должна отработать ошибку! — решительно оценила происходящее Глафира.
— Даже ценой своего существования?
— Я как-нибудь… Спасибо, что беспокоишься!
Глафира закончила разговор, в тысячный раз подтверждая себе, что другого выхода у нее нет и не было. Дело в том, что работник Скорой за каждого клиента получал, кроме денежного, еще и вполне определенное дофаминовое вознаграждение, приход которого происходил сразу же за исцелением клиента от навязчивой идеи закончить свою жизнь самостоятельно здесь и сейчас. И оба вознаграждения количественно отождествлялись с уровнем энергии клиента, которая условно приравнивалась к конкретному значению по шкале от 1 до 1000.
И если денежная составляющая вознаграждения за спасенного клиента не особенно волновала Глафиру в этой ее, нынешней, ситуации, то дофаминовое вознаграждение нужно было как никогда ранее. Без его достаточного запаса работник Скорой не мог брать клиентов в работу. Переработать депрессивную составляющую уныния клиента в желание остаться жить не под силу обычному человеку. Чувство счастья от проделанной работы должно зашкаливать, чтобы суметь перемолоть негатив клиента и преобразовать его во что-либо светлое и позитивное.