– Гебен, гебен, доннер веттер! Гебен, фетфлюхтен думмельс!
Бродяга ростом поменьше, вцепившийся в сумку мертвой хваткой, удивленно охнул, ощутив неожиданно мощный рывок вроде бы не очень крупного немца. Второй что-то хрипло заорал и, выхватив из-за пазухи нечто продолговатое, блеснувшее в отсветах фонарей серебром полированного металла, ринулся на Андрея.
Немедленно выпустив сумку, тот уклонился от удара ножа, нацеленного ему в бок, и, нанеся нападающему короткий мощный удар ногой в сплетение, отчего тот, охнув, согнулся пополам, довершил начатое ударом ребра ладони по шее. Тут же, в долю секунды развернувшись ко второму, Лавров с удивлением увидел, что того и след простыл. Бродяге хватило всего одного мгновения, чтобы понять: надо срочно уносить ноги, иначе достанется и ему.
Подобрав сумку и вскинув ее ремни на плечо, Андрей зашагал в сторону только что замеченного им виадука.
Глава 3
У окруженного аккуратной, окультуренной зеленью придорожного кафе, названного просто и без затей – «Otwarty» («Открыто»), расположившегося у автотрассы невдалеке от виадука, было довольно людно. Но, в отличие от иных российских заведений подобного типа, его антураж выглядел куда цивильнее и благопристойнее. Паны и пани, проезжающие по трассе и имеющие надобность подкрепиться хотя бы чашкой кофе, даже будучи обладателями «Вольво» и «Лексусов», вели себя вполне скромно, не проявляя малиновопиджачных замашек. Тут никто не швырял мимо урны окурки и смятые пачки сигарет, тут не околачивались у входа золотозубые жгучие брюнеты с травматиком, припрятанным где-нибудь за поясом, тут никто из перебравших горячительного не начинал выяснять отношения с окружающими. И залогом тому был прохаживающийся невдалеке полицейский, который зорко следил за обстановкой у кафе и на прилегающем участке трассы.
Андрей еще на дальних подступах к объекту польского общепита, когда в свете фонарей уже хоть что-то можно было разглядеть, достал из сумки дорожный костюм спортивного типа. Тот, что был на нем, он запихал в полиэтиленовый пакет и бросил в мусорный контейнер, стоявший невдалеке от кафе, выбросил и обувь, надев кожаные кроссовки. Осмотрев себя в зеркальце, закрасил царапину на щеке тональным кремом. Скорее всего, поцарапался он во время своего кульбита на ходу поезда. С учетом обстоятельств ее можно было считать сущим пустяком. Причесавшись и водрузив на нос интеллигентского вида очки, Лавров зашагал к кафе.
Во-первых, хотелось элементарно перекусить. Во-вторых, в кафе гораздо легче можно было найти попутный транспорт. Если стоять у обочины в темное время суток, уехать автостопом гораздо более проблематично. Легенду своего появления здесь Андрей продумал в деталях. Любопытствующим он решил представляться отставшим от своего автобуса туристом-одиночкой.
Войдя в кафе, Лавров ощутил обилие ароматов готовых блюд, отчего в животе сразу как-то заныло. Здесь было шумно и весело, звучало что-то из польской эстрады. Оставив в гардеробе свою сумку, он подошел к стоявшему у входа метрдотелю. Припомнив кое-что схваченное памятью из русско-польского разговорника, безмятежно улыбаясь, он поздоровался:
– Витай, пан кельнер! Маш вольне табеле?
Окинув его внимательным взглядом и с ходу поняв по акценту, откуда прибыл клиент, тот ответил на ломаном русском:
– Добра вечер, пан! Свабодна столика нет, но если вы пожелать, то я найти вам свабодна места.
– Я не против. Благодарю вас! – кивнул Андрей, следуя за ним.
Подойдя к столику у окна, где одиноко ужинал седой, но весьма ухоженный пан лет шестидесяти, метрдотель почтительно склонился к нему и что-то спросил. Вскользь взглянув на Лаврова, тот молча утвердительно кивнул. Сев напротив него, Андрей поздоровался и, насколько это позволял словарный запас, поблагодарил за оказанную ему любезность. Но тот в ответ лишь так же молча мотнул головой. Подошедшей официантке на смеси польских и английских слов – та вполне свободно владела английским – Лавров сделал заказ.
Что-то отметив в блокнотике, девушка лукаво улыбнулась и, приглушив голос, спросила по-английски:
– А пан не желает заказать доброй «Старки»? Русские гости у нас всегда ее заказывают.
– «Старку» уважаю – вещь хорошая, если употреблять ее, находясь дома… – согласился Лавров. – Но я сейчас в дороге, а здесь лучший попутчик – чай или кофе.