Я прилагаю копию второго сообщения, которое, вероятно, вам поможет, – сухо добавил Главный психолог, – а быть может, запутает вас окончательно…
В отличие от первого второе сообщение оказалось почти нечитабельным. Все выглядело так, словно сквозь чудовищный шум могучего урагана прорывался чей-то слабенький шепоток, да еще и искаженный! Медики и Флетчер старательно прислушивались к словам, пытаясь не обращать внимания на треск и взрывы межзвездного статического электричества, сопровождавшего слова. Шерсть Нэйдрад ходила ходуном, а Приликла, реагировавший и на эмоции всех присутствовавших, и на неприятные шумы, в конце концов отказался от попыток удержаться в воздухе и устало опустился на стол.
…предположение, не является ли… выйти наружу или… экипаж постра… столкновение с реликтовым звездолетом и… выполнить невозможно… аварийный ма… сделать это внутри… вручную… но никак не предполагали… кая тупость эта специализация, когда… если сообщение дойдет… предостережение на случай… при столкновении… внутреннее давление падает… с этим я тоже ничего поделать не могу… как управлять маяком изнутри… выпускаю его вручную через… ое предупреждение на случай… чатки такие неуклюжие, и… голова кружится, времени мало… единственный шанс… ечка… звездолет близко… шкафы с запасными скафандрами… моя специальность… корабль «Тенельфи» столкнулся с… экипаж выведен из строя… давление падает.
Голос звучал еще несколько минут, но слова потонули на фоне долгой помехи. Вскоре после этого запись закончилась. Несколько минут царила полная тишина. Шерсть Нэйдрад улеглась, Приликла взлетел к потолку, Конвей взял слово.
– Мне кажется, – сказал он, – что главное в этом послании то, что тот, кто его отправлял, не был уверен в том, что его услышат. Вероятно, это связано с тем, что этот человек не является связистом и ничего не знает об оборудовании, с которым имеет дело. Быть может, он думал, что антенна подпространственного радио повреждена при столкновении, в результате которого пострадали остальные члены экипажа. Похоже, уцелевший человек не мог помочь им, давление падало, а он – опять-таки из-за повреждений в структуре корабля – не мог выбросить аварийный маяк обычным способом, а вынужден был завести таймер и оттолкнуть устройство от корабля вручную.
Его сомнения относительно того, сработает ли маяк, будет ли совершена передача сигнала, его замечания насчет того, как глупо существование узкопрофессиональной специализации, – все это говорит о том, что он не связист и не капитан, который должен иметь хотя бы общие представления о том, как работает оборудование, установленное на вверенном ему корабле. Обрывок фразы «…чатки слишком неуклюжие» скорее всего относится к толстым перчаткам тяжелого скафандра, в которых было неудобно нажимать на какие-то кнопки или возиться с застежками самого скафандра. Видимо, поскольку внутреннее давление падало, этот человек боялся переодеться из тяжелого скафандра в легкий, снабженный более тонкими перчатками. Что касается других обрывков фраз типа «…ое предупреждение» или «…кой шкаф» – тут я пока ничего понять не могу, да и помехи настолько громкие, что трудно утверждать, что же на самом деле произнес этот человек. – Конвей обвел взглядом товарищей и добавил: – Может быть, кто-то из вас услышал что-то такое, что упустил я. Поставить запись еще раз?
Запись прослушали еще раз, и еще, и в конце концов Нэйдрад, по обыкновению без обиняков, заявила Конвею, что он попусту тратит время.
Конвей сказал:
– Мы бы поняли, насколько можно доверять содержанию этого сообщения, если бы знали, кто именно из офицеров его послал и почему именно ему из всего экипажа удалось избежать серьезных травм при столкновении. И вот еще что. Сначала он говорит, что команда пострадала, а потом утверждает, что его товарищи «выведены из строя». Не ранены, обратите внимание, а «выведены из строя». Такой подбор слов заставляет меня задуматься о том, не корабельный ли медик отправлял сообщение – вот только он не описывает степень тяжести травм и их характер, и, судя по всему, ему не удалось почти ничем помочь пострадавшим соратникам.
Нэйдрад, слывшая в госпитале лучшей специалисткой по спасению тяжелораненых, принялась издавать звуки, подобные вою испорченного клаксона. Транслятор эту какофонию перевел таким образом:
– Независимо от того, кем на корабле являлся этот офицер, любой на его месте мало чем мог помочь людям с тяжелыми переломами и декомпрессией – особенно если все они были в тяжелых скафандрах и тем более если сам этот офицер был тоже ранен – пусть легче, чем все остальные. Для меня разница между терминами «ранены» и «выведены из строя» невелика, и, на мой взгляд, мы зря тратим время. И если на этом корабле переводческий компьютер работает так, что от сбоев страдает только кельгианская программа…
Капитана просто передернуло при мысли о том, что на его замечательном корабле в работе оборудования могут быть какие-то там сбои.
– Это не Главный Госпиталь Сектора, Старшая сестра, – холодно – заметил Флетчер, – где переводческий компьютер занимает целиком три уровня и одномоментно обслуживает шесть тысяч индивидуумов. Программа компьютера «Ргабвара» рассчитана на перевод тех языков, на которых разговаривают члены экипажа, и еще трех наиболее употребительных языков Галактической Федерации, помимо землянского: тралтанского, илленсианского и мельфианского. Компьютер проверен самым скрупулезным образом и функционирует образцово, и потому любое недопонимание…
– …проистекает из самого сообщения, – подхватил Конвей, – а не из огрехов перевода. И все же мне хотелось бы выяснить, кто именно отправил сообщение. Член команды, использовавший слова «выведены из строя» и «пострадали» вместо слов «ранены» или «ушиблены», не сумевший ничего предпринять из-за того, что был в панике и ограничен временем, и вдобавок стеснен неуклюжими перчатками… Проклятие, но ведь мог же он сказать хоть что-нибудь о физическом состоянии пострадавших – тогда мы хотя бы знали, чего ожидать!