Иль пошли вы все к чертям!
Да я пьян и что такого,
В чем вина моя сейчас?
То, что спал возле забора?
Так не дома же у вас!
Моя жизнь, мои устои,
Хочу пить и значит пью,
Что мне ваши разговоры?
Их я слышать не хочу.
Я быть может хочу сдохнуть,
Как собака, прямо здесь,
Под дождём хочу промокнуть,
У меня ведь право есть!
Ну и что, что напрягаю,
Я харизмою своей?
Ссу в подъездах? Ну не знаю,
Ну бывает. Что ж теперь?
То, что люди вызывают,
Хрен бы с ними, мне плевать,
Говорите вас гоняют
На алкашный мой пустяк?
Коль приехали, лечите,
Вот нога, она болит,
Вы тут матом не орите,
У меня друган здесь спит.
Не хотите, как хотите,
Сам до друга добреду,
И бумажки мне не тычьте,
Ничего не подпишу.
Гражданин страны свободной,
Знаю я свои права.»
И с дворнягою безродной
БОМЖ уплелся в никуда.
Ангел падший…
Я смотрю на фото в рамке,
В шубе девушка стоит,
Возле темной красной Мазды,
Взгляд улыбчивых магнит.
Подпись снизу, год и город,
Восемь лет тому назад,
В коридоре слышу грохот,
Слышу чей-то громкий мат.
Восемь лет, мелькают цифры,
В мыслях ветром пронеслись,
Собираю молча иглы,
И смотрю на бледный лик.
Вот она лежит в постели,
Смотрит молча в потолок,
Полчаса искал я вены,
Чтоб прокапать, хоть чуток.
Шок токсический, давленье
Пятьдесят на полный ноль,
Наркотой сожгла все вены,
В пах колола димедрол.
Гепатит и ВИЧ в коктейле,
На бедре растёт абсцесс,
Килограммов сорок в теле,
У ребёнка больше вес.
Мать её заходит в спальню,
Молча воду подаёт,
Мать устала, видно сразу,
Ничего уже не ждёт.
Вся седая, хоть по виду
Ей не больше сорока,
Мрачный холод вполз в квартиру,
В предвкушении конца.
В тишине пакуем вещи,
В тишине спускаем вниз,
В изможденном этом теле,
Еле еле светит жизнь.
Шумной жизни свет манящий,
Жажда кайфа, вот она,
На носилках ангел падший,
Молча ждущая конца…
Пьяная девочка…
Девочка грозно шипит и плюётся,
Девочке скучно, она поддала,
Девочка матом орет и смеётся,
Девочка fuck мне бросает в глаза.
Девочке пофиг, она «королева»,
Звезда кабаков, переулков ночных,
Она «Жанна Д’Арк» из глухого уезда,
А тут тип какой-то, спокойно глядит.
Девочка злится и взгляд её режет,
Словно ножом по артерии мне,
Девочке тяжко и девочка бредит,
У девочки юбка вся в красном вине.
Я слушаю ругань и вдумчиво пялюсь,
На отблеск луны в отражении луж,
С корабликом в детстве как в луже играюсь,
Сижу, вспоминаю и тихо смеюсь…
Агрессивная шиза…
Вызывали? Здрасьте, люди.
Что случилось? Что болит?
Трое в засранной квартире,
Двое пьют, один храпит.
Ну? Я спрашиваю снова,
Вызывали то к кому?
Отвечают: «Мне тут плохо,
Боль в ноге, руке, глазу.»
Вдруг другой вскочил и тут же,
Заорал, что было сил,
И потом завыл натужно,
Выпил рюмку и застыл.
Мой же взгляд красноречивый,
Проорал, что за дела,
Пациент развёл руками,
«Да, не парься, он шиза.»
Тут застывший мальчик Ожил,
Развернулся, побежал,
Тихо я ушёл в сторонку,
Чтоб меня не затоптал.
И потом с разбегу, с силой,
Что есть мочи, головой,
Будто выстрелил мортирой,
Прямо в зеркало башкой.
Кровь течёт и скальп свисает,
Он хохочет и орет,
Друг его быстрей хватает,
Заливает водку в рот.
Лезу в сумку за бинтами,
Кровь повсюду и везде,
Тот кричит, стучит ногами,
Угрожает адом мне.
Вяжем молча, держим сверху,
Чтоб не вырвался у нас,
Тут я четко понимаю,
Хрень летит мне прямо в глаз.
Друг, что спал здесь сном младенца,