Заговорившись, Захар наехал на пень и едва не опрокинул ходок. Дальше ехали молчком. Павел все ждал, что Наденька станет возражать отцу, но она без внимания оставила его слова, и Павлу стало многое ясно из поведения Наденьки. «Нежданно-негаданно — невеста объявилась, — про себя усмехнулся Павел, а тут же отметил: — Пацанка вовсе еще».
На Уклон приехали к заходу солнца. Лесное озеро дремотно лежало в болотистых берегах, затянутых осокой, капустной и камышом. В тихой воде, с запада на восток, огненной дорогой переметнулся закат. И небо над озером казалось еще выше, еще просторнее.
Остановились у рубленой, с односкатной крышей, избушки, поставленной рыбаками на высоком мысочке, вдавшемся в озеро. Пока Козырев распрягал лошадь и косил для нее на кочках траву, Захар вычерпал из полузатопленной лодки воду, нашел в кустах припрятанное весло, перенес в лодку сеть, шесты, черпак.
— Ты со мной, Павел Олексеич, или останешься? — крикнул Захар из лодки. — Со мной, так айда.
— С тобой.
Наденька, сидя на корточках возле размытого дождями костровища, рвала бересту, и когда Павел проходил мимо, подняла на него свои круглые, недоуменно-доверчивые глаза и сказала ими: останься.
— Ну гляди, парень, — строгим наставительным тоном предупредил Захар, — батик, язви его, намок, чтоб нам не ковырнуться. С богом, выходит.
Захар потер щеку и оттолкнулся от берега. Лодка, качнувшись, едва не зачерпнула через борт, глубоко осела и ходко пошла по тихой воде. Чем дальше отодвигался берег, тем шире, просторнее разметывалось озеро, тем чернее и плотнее становилась вода.
Захар выгреб на середину и, тихонько положив весло на борта лодки, расправил занемевшую спину, вытер красное от пота лицо. Долго стояли, чуть-чуть сносимые легким ветерком к восточному, дальнему берегу. Захар, щуря маленькие, по-хищному обострившиеся глаза, внимательно изучал всякий всплеск, всякую рябь на спокойной и гладкой воде. Он так напряженно наблюдал, что на лице его снова выступил пот, он вытер его ладонью, а потом, сжав кулаки, жалобно выматерился:
— . . . угляди вот.
А лодку между тем совсем развернуло, и Павел увидел на оставленном берегу избушку, разложенный Наденькой костер и саму Наденьку, едва заметную в своем розовом платьишке. «Может, ей боязно одной, — подумал Павел, — а мы и слова ей не сказали».
Часа два колесили по озеру. Захар то брался за весло, то откладывал его и все шарил по воде хмурыми глазами, задыхаясь от кашля, потому что долго не курил: в лодку Захар никогда не брал курева. По каким-то неведомым для Козырева соображениям сеть — тридцатиметровую махину — Захар решил выбросить у противоположного берега, как раз против становья. Захар был зол, недовольно сопел: видимо, обстановка не устраивала его. В сумерки, когда начали исчезать очертания берегов, над озером дважды раскатился удивительно близкий, слезный, как показалось Павлу, голос Наденьки:
— Папонька!
— Вожжами отдую дуру, чтоб не пугала рыбу.
Втыкая последний кол, Захар не рассчитал усилие и, потеряв равновесие, чуть не выпал из лодки. Обратно греб Павел, а Захар сидел в носу и тер волосатую скулу, молчал как сыч.
На берегу, сев у костра на изрубленную колоду, Захар скрутил толстую цигарку, распалил ее от головешки и, сделав первую затяжку, сладко облизал губы:
— Сеть-то, парень, мы ведь совсем не туда поставили.
— И что же теперь?
— «Что же теперь?» — добродушно передразнил Захар и, держа цигарку в горсти, бережно подул на огонек, не спеша, наслаждаясь паузой, пояснил: — Это только так говорится.
Над костром чуть сдвинутый с огня кипел котелок, от него пахло вкусным варевом. У ходка с хрустом жевала траву лошадь; под брюхом у ней дымилось курево, таяла гнилая кочка. Курево разложила Наденька, а самой ее на стану не было. Павел подумал, что она спасается от комаров в избушке и, может обидевшись, плачет там. Заглянул в избушку, но в прохладной сырости, прогорклой от старого дыма, приютились комариные легионы, и весь воздух гудом гудел от их голосов. Захар заметил, что бригадир ищет Наденьку, и громко, как на пожаре, гаркнул:
— Надька!
— Тута я, — отозвалась с берега Наденька бодрым голосом.
Павел продрался сквозь кусты к берегу и увидел ее в двух шагах от себя. Наденька, голая, в крупных каплях воды, расчесывала обмоченные концы волос. Появление бригадира она встретила с поразившим его спокойствием, только чуть отвернулась от него да прикрыла рукою круглые, торчком, груди, с маленькими по-девичьи сосками.