Кабинет Пылаева в наспех срубленном доме. Потолок из новых тесин. Прямо два больших окна. Из них далеко видна лесистая низина. Между окнами деревянный топчан. Справа стол Пылаева с полевым телефоном. Рядом тумбочка с рацией. На стене топографическая карта крупного масштаба. За столом Пылаева сидит Л ю б а. Звонит телефон.
Л ю б а (по телефону). Да, Люба. Романа Романыча пока нет. На третьей буровой. Нет, нет. Да там и ночевал. Да разве вы не знаете его! Он ни от топора, ни от лопаты не откажется, чтобы поднять людей. Это вы мне? Ой, да вы всегда со своими комплиментами. Да это уж я слышала. Новенькое бы что-нибудь. И это слышала. Звоните, звоните. Он с минуты на минуту должен быть. (Кладет трубку.)
Входит П ы л а е в.
П ы л а е в. Здравствуй, Люба. Из управления не звонили?
Л ю б а. Нет, не звонили. Да вы опять небось самолично вкалывали?
П ы л а е в. О, нет, нет. Больше того, Люба, я побывал на месте переправы. Мало с «газиком» не ушел в трясину. Зато проглядывается навылет. Дай-то бог. Значит, теперь так, — вызови управление. Раз. Обзвони буровые и передай вчерашнее распоряжение по отчетности. Два… И пока ладно. (Вслед Любе.) Отчеты не забудь.
Люба уходит.
(Включает селектор.) Ты не кричи — я не глухой. Повтори. Повтори, говорю. (Слушает.) Ну? Теперь слушай. Палкин, слушай, говорю. Лес, что при въезде на насыпь, продолжай рубить и засыпать. Раз говорю, значит, руби. Я вчера был у геофизиков — они в один голос еще и еще раз подтверждают: там, за Иленькой, нефтяная ловушка. В конце месяца мы должны выйти к переправе — кровь из носу. Жать, жать и жать. Словом, опорная скважина должна быть заложена без промедления… А ты попробуй сорви мои наметки! Постой, постой. Что он там делает? Да кто ему дал право агитировать рабочих? Мы что, частные предприниматели, да? Слушают, говоришь? Поддакивают? Словом, давай его ко мне. Хоть он и сельсоветский председатель, но не совсем же тупица. Вот-вот. Уехал, говоришь? Ко мне? И слава богу. Палкин, весь мир на тебя смотрит. Вот так, давай. (Выключает селектор.) Черт возьми, это надо было предвидеть. Все это должно было случиться. Да ведь и то надо взять в расчет, дело-то святое. (Нажимает кнопку звонка.)
Входит Л ю б а.
Л ю б а. Слушаю, Роман Романыч.
П ы л а е в. Скажи снабженцам, чтобы дали мне квартальную справку. Они знают. И еще. Появится председатель Совета — давай его. Он где-то, должно, на подходе.
Л ю б а. Уже здесь.
П ы л а е в. Пусть войдет…
Люба уходит. Входит В е д у н о в.
Входи, входи, председатель. Здравствуй. Я жду, что ты поднимешь народ на воскресник да поможешь нам вести дорогу, а ты вместо того подсыпаешь нам песочку. Как это понимать, а, дорогой председатель? (Здоровается.) Садись.
В е д у н о в (напористо). А как понимать, Роман Романович, ваши новые порубки? Первые порубки вы объяснили разгильдяйством подчиненных. Иначе и не объяснишь. Положим, понимаю. Но вы обещали, что накажете виновных, а впредь подобного не повторится. На деле же никто не наказан, более того, порубки продолжаются, только в больших масштабах. Что это? По-моему, это уже не разгильдяйство.
П ы л а е в. Верно, дорогой председатель, на сей раз не разгильдяйство. Наоборот, на строительстве насыпи работают самые лучшие бригады, взявшие обязательство на полгода раньше оконтурить Зареченскую нефтяную ловушку. А проще говоря, идя навстречу знаменательной дате, трудящиеся решили, не ожидая зимы, переправиться на тот берег Иленьки.
В е д у н о в. Но, позвольте, Роман Романыч, народ, да и ваши рабочие, не одобряет эти порубки. Более того, возмущаются. И я пришел…
П ы л а е в. А я, думаете, спокоен. Да я вчера, сказать вам, был на участке Палкина, поглядел на это краснолесье да как подумал, что положим его под топор, — до сих пор сам не свой. Шутки ли — такую-то красотищу. Но поймите же, дорогой председатель, во имя чего. Родина ждет топлива. Нефть — это скорость, сила, взлет. Это сегодня — кровь государства, кровь нашей жизни. (Искренне и горячо.) И чем больше ее, тем здоровее и недоступнее мы для любого агрессора. Это понимает каждый наш рабочий. Мы сейчас, дорогой председатель, как Иван-царевич из сказки. Помните, как он искал тот меч-кладенец? Чего только не насылали на царевича Баба Яга с Кощеем! А он все шел, знал, наконец, что в мече его несокрушимая сила. Все доброе, умное, говоря нашим языком, все передовое и прогрессивное помогло Ивану-царевичу, потому он и одолел бесовскую силу. Так и вы, дорогой мой председатель, должны помочь нам на нелегком нашем пути к мечу-кладенцу. А природа, она ведь не знает наших нужд и, видите, взяла и упрятала нефть под землю. Мало того, бросила еще нам под ноги реки, болота, топи, леса. Боже мой, ведь это только сказать. А мы должны пробиться к нашей силе. Я хочу верить — да что хочу, верю, вы поможете нам. Если хотите, это и наш, и ваш единый патриотический долг. Разве не так, а?