Ибо что-то странное влагаешь ты в уши наши; посему хотим знать, что это такое?[6]
На следующее утро Кверон не вышел из своей кельи, поскольку Джорем посоветовал ему провести весь день в уединении, — ведь вечером ему предстоял непростой обряд посвящения. Тем не менее, когда Совет Камбера собрался, чтобы выслушать отчет Тависа о его встрече с принцем Джаваном, вопрос о Квероне обсуждали горячо и заинтересованно, ведь он был первым человеком, помимо Тависа, кто вступил с принцем в прямой мысленный контакт.
Однако не Кверон и не Джаван стали причиной того, что собрание затянулось далеко за полдень. Тревожные известия, сообщенные Тависом, заслуживали внимания и сами по себе, так что обсуждение растущих способностей принца отошло на второй план. То, как регенты обошлись с пленным Декланом Кармоди, ясно указывало, что отныне опасность грозит любому Дерини, оказавшемуся в подобном положении, а возвращение ко двору матери Анселя с семьей еще больше усложняло ситуацию.
Решение принять требовалось незамедлительно.
— Предатели — это для нас не новость, — подытожил Джорем, когда Тавис закончил рассказ о Кармоди. — Мы уже несколько месяцев знали, что регенты насильно вербуют себе в помощь Дерини. Несколько из них были с Раном в аббатстве святого Неота.
Кажется, отец Юрис говорил, что видел там и Кармоди?
— Да, Кармоди был с ними, — подтвердил Тавис. — И еще один, по имени Ситрик, хотя тот обучен куда хуже. Они оба вернулись с войсками Рана после резни в монастыре святого Неота, но лично я ни с тем, ни с другим не общался. Джаван говорит, что Кармоди сопротивлялся дольше остальных, поэтому его до сих пор и держат в кандалах. Он не сдался сразу, как тот же Ориэль, регентам пришлось здорово надавить на него. Боюсь даже подумать, что случится, если он все же сломается.
Джесс вопросительно посмотрел на Тависа. Его загорелое безбородое лицо выражало смятение.
— Но ведь нет ничего слишком сложного в том, чтобы читать мысли обычного человека, особенно если тот не противится, — произнес он. — Это ведь не то, как если бы они заставили его взломать защиты другого Дерини или… или проникнуть в сознание мертвеца.
— Пф-ф! — Грегори презрительно хмыкнул, покосившись на Джорем и Ивейн. — Это только вопрос настойчивости, сынок. Только вопрос настойчивости.
— Верно, — кивнул Тавис. — Если смотреть на вещи совершенно объективно — хотя сомневаюсь, что кто-либо из нас сейчас на это способен, то все это выглядит довольно безобидно. Разумеется, Джавану все представилось в несколько ином свете, но нельзя забывать, насколько важным для него было то, что удалось узнать с помощью Кармоди. Ведь именно тогда он впервые услышал о гибели Элистера и Джебедии.
После этих слов в зале воцарилось неловкое молчание, и наконец подал голос Ансель:
— Разумеется, это сыграло свою роль, но, вспомните, он же видел Ориэля за работой… Кстати, Тавис, ты и сам не столь давно был в том же положении, что и Ориэль с Кармоди.
— У меня были на то причины! — с жаром воскликнул Тавис.
— Ну, разумеется, никто с этим не спорит, — нетерпеливо отозвался Джорем. — Однако, полагаю, ты должен признать, что изначально тобой двигали не только альтруистические мотивы… было ведь еще и желание отомстить тем, кто искалечил тебя.
Стиснув ладонью увечную руку, Тавис опустил голову.
— Мне неприятно вспоминать о тех днях, — произнес он чуть слышно.
— Мы это понимаем сынок, — заметил Грегори со вздохом, метнув предостерегающий взгляд на Джорема. — И точно то же самое можно сказать о Кармоди с Ориэлем: едва ли они довольны и счастливы своей новой службой. Но, как и ты, в конечном итоге, оставался во дворце, чтобы помочь принцу Джавану, так и они всего лишь пытаются защитить тех, кто им дорог.
Тавис горестно кивнул, не поднимая взора.
— Мне не в чем их упрекнуть. Но Джаван говорил, что у Кармоди был такой… запуганный вид… Боже, как ему, наверное, тяжело!
— И мы все сочувствуем Кармоди, — негромко сказала Ивейн. — И все-таки… Конечно, можно помечтать о том, чтобы проникнуть в замок и вызволить всех Дерини, что там находятся, но поскольку это невыполнимо, то, полагаю, нам стоит поразмыслить о том, что мы реально можем сделать сейчас.
— Отлично, — поддержал ее Ансель. — Давайте поговорим о том, что можно сделать для моей семьи.
— Для твоей семьи? — удивленно переспросил Джорем.
— Ну да. Они же не могли вернуться туда по собственной воле!
— Разве?
— Нет! — рявкнул Ансель. — Когда прошлой осенью после гибели Девина Джейми забрал их всех в Кирни, он сказал, что они намерены там и оставаться, подальше от всего этого безумия. А если сынок Манфреда заинтересовался девочками…
Грегори, чей интерес и энциклопедические познания в генеалогии были общеизвестны, задумчиво кивнул.
— Ах, да. Сестры Мак-Лин. Кажется, несколько лет назад Синхил поручил опекунство над ними Элинор и Джейми Драммонду, верно? После смерти их отца?
— Да, — подтвердил Джорем. — Они приходятся племянницами Иену Мак-Лину, и наследуют наравне с ним, теперь, когда прямая линия рода угасла.
— Прямая линия не угасла! — резко возразила Ивейн, и гнев вспыхнул в ее синих глазах. — Нет, выслушайте меня! — продолжила она, не обращая внимания на попытки брата успокоить ее. — Это очень важно. Я понимаю, о чем вы говорите, но об этом нельзя забывать! Никогда! Сын Адриана жив, за его жизнь мой сын заплатил своей гибелью. Камлин — наследник Адриана. И когда умрет дедушка Камлина, то именно он станет графом Кирнийским!
Потрясенные ее словами, все притихли, и лишь Ансель произнес, печально качая головой:
— Тетя Ивейн, прости. Никто не забыл, как дорого стоила жизнь Камлина. Неужто ты думаешь, я мог забыть об этом?! Я видел, что они сделали с Эйданом, приняв его за Камлина. — Он вздохнул сочувственно, и все же продолжил:
— Однако Камлин не станет графом после смерти деда, и ты сама это знаешь. Камлину не быть графом Кирнийским, как и мне — графом Кулдским. Радуйся и тому, что регенты считают, будто Камлин погиб, ведь если они усомнятся в этом, то будут искать его до тех пор, пока не отыщут и не исправят эту ошибку… точно также как они ищут меня. Нет, когда дед Камлина мирно скончается — или примет смерть в результате какого-нибудь несчастного случая, подстроенного регентами, — Гизела и Ричелдис Мак-Лин унаследуют Кирни. И потому нет ничего удивительно, что прыщавый сынок Манфреда крутился вокруг них на свадебном пиру.
— Но они же еще совсем дети, — прошептала Ивейн со слезами на глазах. — Им же всего лет двенадцать или тринадцать?
Тавис хмыкнул.
— А сколько дочери Удаута, которую вчера отдали за этого щенка, сына Мердока?
Джорем со вздохом покачал головой.
— Значит, сынок Мак-Инниса щупает почву. Полагаю, нам стоит теперь задаться вопросом, можем ли мы что-то предпринять в этой ситуации. И хотим ли мы что-то предпринимать?
— Хотим ли мы?.. — Ивейн задохнулась. — Но, Джорем…
— Нет, послушай меня. Возможно, все мы упускаем нечто очень важное. Мы обсуждали чисто политические аспекты; кто в конце концов получит Кирни? Однако, сколь бы ни была отвратительна мысль о том, что графство окажется в лапах Мак-Инниса, он все же получит его через брак с Мак-Линами… а в конечном итоге все же было бы предпочтительнее, чтобы Кирни владела семья, в которой есть хоть часть крови Мак-Линов. Куда хуже, если род угаснет окончательно, а земли отойдут к Короне, и титул передадут человеку совершенно постороннему, как это уже случилось с Кулди.
Юный Джесс покосился на старших и нахмурился.
— По-моему, в словах Джорема есть смысл. Однако сразу же встает другой вопрос. Захочет ли Манфред Мак-Иннис, при братце-регенте, да еще и архиепископе Валоретском, породниться с семьей, где сильны деринийские корни? И кстати, насколько, вообще, Мак-Лины — Дерини?
— Очень малая часть крови, — отозвался Джорем. — Только со стороны Эйслинн, сестры моего отца, погибшей в Трурилле. Ричелдис и Гизела — ее внучки, а Камлин — правнук. При столь дальнем родстве способности Дерини сильно размыты. Учитывая финансовые выгоды, Мак-Иннис может и не обратить на это внимания. А еще через одно поколение… — Он пожал плечами.