Через несколько минут, по-прежнему не получив никакого ответа, она опустилась на колени, а затем села, поджав ноги, прямо у саркофага, одной рукой ухватившись за сеть с кристаллами ширала. Камешки приятно холодили щеку. И очень скоро она задремала — и увидела сон.
Ей снилось, она стоит на залитой солнцем равнине, где-то высоко над миром. Небо здесь казалось ближе, а воздух был наполнен теплым ароматом тронутой росой травы, колосьев и цветов, и разогретой земли. Она наслаждалась этим чудом жизни, любви и, вскидывая руки к небесам в безмолвной благодарности, вдруг со смехом закружилась, запрокинув голову, впитывая солнечные лучи.
От этого странного танца у нее все смешалось в голове, и пришла странная, пьянящая легкость и чувство покоя, что задержались в душе, даже когда она остановилась. Она устремила взгляд к горизонту, уловив так какое-то движение, и у нее перехватило горло в благоговейном восхищении при виде приближающейся фигуры.
По ковру разнотравья, усыпанному мелкими белыми и желтыми цветочками, к ней двигалось исполненное величия создание, не мужчина и не женщина, окутанное радужным зеленовато-золотистым сиянием. Мягко вьющиеся каштановые волосы падали на плечи, обрамляя лицо столь невыразимой красоты и силы, что Ивейн зарыдала при одном взгляде на него. Существо остановилось в нескольких шагах, сочувственно взирая на женщину, а затем внезапно развело руки в стороны, и из одной ладони в другую устремился с нежным, музыкальным звоном поток сверкающих серебристых колец.
— Но что это означает? — вопросила она той частью сознания, что наблюдала за происходящим словно откуда-то из-за пределов сна.
Существо вновь развело руки, проливая ливень колец, каждое с ладонь величиной… и еще раз, и еще, пока все внутри у нее не запульсировало в едином ритме с этой серебристой музыкой, и она рухнула на колени, одну руку прижимая к голове, а другую умоляюще простирая вперед.
— Покажи мне еще раз, — попросила она. — Чего ты хочешь от меня?
С выражением безграничного терпения, существо повторило свое представление, и вновь полетели по воздуху кольца, — только теперь они были сомкнуты в цепь. Раз за разом оно поднимало их за верхнее кольцо, поднимало и опускало. Повторив это загадочное действие трижды, существо внезапно сжало всю цепочку в ладонях и протянуло ее Ивейн.
Вся дрожа, та подняла руки, чтобы принять дар, стараясь не думать о возможных последствиях. Касание этого потустороннего создания оказалось прохладным и ласковым, однако то, что оно вложило Ивейн в правую руку, жгло, как огонь. Она задохнулась и отдернула руку, во мгновение ока переходя от сна к бодрствованию и, открыв глаза, обнаружила на ладони совершенно реальный отпечаток чего-то круглого, размером с ноготь большого пальца… И услышала металлический звон, когда некий предмет покатился по полу.
Она бросилась на звук, точно кот за мышью. Это оказалось кольцо Иодоты, к своему изумлению обнаружила она, поднеся его к свету. Но ведь до того она носила его на пальце: там до сих пор оставался след.
Однако был и другой след — на ладони. Четкий белый круг, не просто отпечаток, если прижать кольцо к коже, но скорее похожий на ожог, как ей это и запомнилось во сне. И он был точно по размеру кольца. Ивейн в задумчивости села, опираясь спиной о катафалк, и принялась крутить кольцо в руках, разглядывая крохотные кресты и прочие символы, выгравированные по внешней стороне, и впервые обратила внимание, что на ободке имеются странные, несоразмерные отметины.
Любопытно. Но почему она этого раньше не видела? И что означало ее видение? Серебряные кольца… Она прикрыла глаза, стараясь вновь вызвать в памяти эту картину.
Серебряные кольца, образующие цепь. Сцепленные между собой кольца. Кольца. Несколько, а не одно. Кольцо Иодоты и…
Орина! Она распахнула глаза, вспомнив о другом кольце, принадлежавшем Орину, точь-в-точь таком же, как это, у нее на ладони. Вскочив на ноги, она пошатываясь, устремилась к столу, заранее уверенная, что и там отыщет эти странные царапины. И как могло случиться, что никто из них не заметил этого прежде?
Поднеся оба кольца к свету, она убедилась в своей правоте. На ободке кольца Орина, действительно, имелись отметины! И теперь, когда она держала их рядом, Ивейн вдруг осознала, что их можно совместить — не сцепить, но вложить одно в другое, и они совпадут в точности!
Пытаясь унять дрожь в руках, она принялась разглядывать кольца, пытаясь разобраться, как это лучше сделать. Теперь она не сомневалась, что если сложить их правильно, то меты образуют некую надпись — и у нее будет лишь один шанс угадать верный вариант. Если она ошибется, отметины исчезнут — и кто знает, удастся ли когда-нибудь вернуть их обратно?
На самих кольцах не было ни малейших подсказок. Символы по внешней стороне были одинаковые, но не совпадали в последовательности расположения. Ничего не дали и попытки просто мысленно сравнить отметины, не соединяя кольца.
— Ладно. Ладно. Придется положиться на нечто большее, чем обычное зрение. Возможно, сами кольца ей что-то подскажут? К примеру, их полярность… вполне вероятная возможность, учитывая то, как высоко ценили Орин и Иодота понятие равновесия, пронизывавшее все их труды.
— Полярности. Противоположности. Положительное и отрицательное. Черное и белое. Левое и правое. Мужское и женское…
Кивнув сама себе, Ивейн взяла кольцо Орина в правую руку, а Иодоты — в левую, взвешивая не просто их физическую субстанцию, но стремясь разумом проникнуть куда глубже, в самую сокровенную суть.
— Полярности. Держи кольцо Орина неподвижно и ощути его направленность. Войди в его структуру и ощути дух прежнего владельца.
Она зажмурилась, чтобы обострить все чувства и избавиться от телесного зрения, ничего не ведавшего о конечном равновесии сил.
— А теперь удерживай первое равновесие и сосредоточься на кольце Иодоты. Оно другое. Тоже уравновешено, но по-иному. Такое же, и не такое одновременно.
Повернув в пальцах второе кольцо, она осознала, что существует лишь один-единственный способ соединить их.
— Поверни его, как монетку, — орел или решка? Один выбор верный, другой нет. Если Орин — орел, то должна ли Иодота в дополнение тоже идти орлом, или, напротив, обернуться решкой? Где точка равновесия? Как они сбалансированы? Орел… решка…
И внезапно они уравновесились — и все сомнения исчезли. Глубоко вздохнув, Ивейн открыла глаза и медленно выпустила воздух, не отрываясь глядя на два кольца у нее на ладонях. Затем без колебаний подхватила меньшее, более легкое колечко Иодоты и положила его поверх Оринова, осторожно поднажав, чтобы совместить их. Все произошло беззвучно, ей скорее показалось, чем она и впрямь расслышала тишайший шорох металла о металл. Соединенные кольца она опустила на стол, затем переложила на развернутый Codex Orini, чтобы лучше разглядеть их на фоне желтоватого пергамента. Отметки никуда не делись, и она стала медленно вращать кольца, пока царапины не сложились в буквы, образовавшие четыре латинских слова.
— Domine, fac me vitrum… Господи, сделай меня стеклом…
Покрутив кольца еще немного, на другой стороне она обнаружила остаток надписи: …ut tibi incendam. Дабы я горел для Тебя.
— Сделай меня стеклом, дабы я горел для тебя, — шепотом повторила она, думая над каждым словом. — Стекло… При чем тут стекло?
Она вновь посмотрела на кольца, лежавшие на краю пергамента, затем, вглядевшись попристальнее, внезапно заметила, что внутри их воздух словно подернут пурпурной дымкой.
— Нет, не стекло. Линза! — воскликнула она, торопливо поднося кольца к исписанной части свитка. И засмеялась от радости, когда новые строки стали возникать в промежутках. — Линза, клянусь Богом! Линза!
Она торопливо принялась разворачивать свиток к началу и поместила кольца между самых первых строк. Написанное явно принадлежало руке Орина тот же уверенный, четкий почерк, — и буквы продолжали гореть алым цветом на пергаменте, даже когда она отводила кольца.