Оба — и Линкольн, и Кеннеди, далеко продвинулись вперед за последние несколько недель. Линкольн попытался есть детское питание, но решил заменить еду пальцами и проспал всю ночь, которая стала знаковым событием. И хотя Кеннеди уже менее насторожено чувствовали себя среди незнакомых, люди, которые примут участие в благотворительном вечере по сбору средств, будут не совсем доброжелательными и гостеприимными. Она не собиралась ставить детей в такое положение, даже не хотела идти туда. В дополнение к детям она должна была принимать во внимание Трумэна. У него были свои заботы, и ни к чему был стресс от общения с ее ужасной матерью.
Кристалл отпустила волосы, и они свободно упали ей на плечи, когда она повернулась, и прищурилась, глядя на Джемму:
— Ты до сих пор не рассказывала свой матери о нем, не так ли?
Джемма отвернулась, делая вид, что разглядывает другое платье.
— Джемма Райт, о чем ты вообще думаешь? Если ты не скажешь ей, то она пристроит тебя к одному из тех чопорных придурков, как она сделала это в прошлый раз, и я не думаю, что Тру будет этому рад.
Вздохнув, Джемма опустила плечи в поражении:
— Это в моем списке первостепенных дел, но ведь ты знаешь, как проходят разговоры с моей матерью, — она даже не хотела думать об этом. Она была счастлива. На самом деле, по-настоящему счастлива, а у ее матери была мания задавливать всех вокруг себя своим счастьем. К тому же, у нее было и без того достаточно головной боли. Трумэн до сих пор ничего не слышал от Куинси, и несмотря на то, что он не хотел об этом говорить, она знала, он переживает за брата.
— Я знаю, и когда она скажет, что ты встречаешься с ним, только чтобы продолжить протестовать против ее желаний, как и то, что он помешает твоему бизнесу, и будет уходить и бла-бла-бла, скажи, чтобы засунула это себе в задницу. Потому что я наблюдала за тобой и Трумэном, и я никогда не видела, чтобы ты смотрела на кого-то так, будто он — твой путь в жизни.
Джемма была рада, что Кристалл увидела, что она просто беспокоится о Трумэне, и у нее был пунктик по поводу матери. Она, видимо, обвинит дочь в том, что та назло познакомила ее с Трумэном. Но правда была такова, что мнение ее матери об отношениях с Трумэном не могли повлиять на ее решение быть с ним. То, что Джемма видела в Трумэне, — это те качества, которые ее мать никогда не заметит, даже если бы он носил костюм миллиардера. Как могла ее мать признать обычную заботу, не знающую границ, любовь, которая приходит в сердце, и твердое понимание, как правильно поступать в той или иной ситуации, когда она сама не обладает такими качествами.
Кристалл взяла Джемму за руку и потащила из магазина:
— Так, давай. Мы едем в Плезант Хилл, — Плезант Хилл находился в часе езды отсюда.
— Что? Почему? — она шла быстро, в ногу с Кристалл, когда они пересекали стоянку.
— Потому что тебе придется поговорить с ней, что означает, что ты расскажешь ей обо всех общественных новостях, о людях которых ты знаешь и о которых заботишься, и наверняка о неправильной дорожке в прошлом твоего мужчины. Она мгновенно начнет рвать у себя на голове волосы, — забираясь в машину, Кристалл подарила Джемме скромную улыбку. — Если она мучает тебя, то будет справедливо ответить ей тем же. Мы собираемся ехать к «Джиллиан».
«Джиллиан» был высококлассным и слегка нелепым магазином одежды.
— Мы едем покупать платье. О, Кристалл. Ты чудо.
Два часа спустя Джемма стояла перед трехмерным зеркалом, одетая в черное кожаное платье с подолом до пола и глубоким вырезом, достающим практически до пупка.
Джиллиан Блейден, владелица магазина и дизайнер многих из выставленных на продажу платьев, передвигалась на четырехдюймовых шпильках, как если бы она родилась в них. Она подвернула свои волосы, в которых чередовались бордовые и темные пряди, и заправила за ухо, медленно обходя Джемму по кругу:
— У тебя прекрасная фигура и лицо настолько утонченное и классическое, что дает вам элегантный и дерзко-сладкий образ, что не так часто можно встретить у женщин. Ты убьешь его своим видом, — она поправила лямки, а затем и складки на талии Джеммы.
— Она права, Джем, — согласилась Кристалл. — Но не позволяй Трумэну увидеть тебя в этом, потому что он измельчит это до того, как ты сделаешь первый шаг на улицу.
Внутренности Джеммы сделали кульбит, когда она представила руки Трумэна на ней. Она повернулась в сторону, любуясь тем, как кожа облегала ее изгибы, от чего почувствовала себя сексуально и соблазнительно. Она хотела быть сексуальной и соблазнительной для Трумэна, но от идеи носить это платья на публике без него чувствовала себя неловко. Кроме того, она может довести мать до сердечного приступа, если покажется в нем. Как бы там ни было, она любила свою мать и не хотела испортить ей праздник.
— Моя мать сойдет с ума, если я приду в коже.
— Разве это плохо? — ухмыльнулась Кристалл.
— Я не знаю. Это забавная идея, но чем больше я думаю об этом, тем больше переживаю, во что это в конечном итоге выльется, и ночь будет еще тяжелее, чем уже есть. Я думаю, что мне нужен менее расфуфыренный и вычурный бунт.
Джиллиан взяла Джемму за руку и повела в сторону примерочной:
— Если причина только в этом, то я уверена, что женщина никогда не должна носить платье, в котором чувствует себя неуютно. Независимо от того, в чем причина, — она подтолкнула Джемму и задернула занавеску. — Сними это. У меня есть для тебя платье.
Джемма разделась, и уже через несколько секунд голос Джиллиан зазвучал за занавеской.
— Попробуй это, я думаю, это создаст правильный баланс неповиновения, и оно одно из моих любимых. Мой брат и я создавали его вместе, — она рукой отодвинула занавеску, и на Джемму упала масса черного мерцающего материала, отделанного кружевом.
— Твой брат тоже дизайнер? — она скользнула в платье через голову. Роскошный материал заскользил по ее коже, как шелк, обнимая плечи и бедра, а там разрез показывал ее правую ногу.
— Угу. Мой близнец на самом деле. Джакс. Мы создаем вещи вместе в течение многих лет, но его специальность — свадебные платья, — Джиллиан застегнула платье на спине и повозилась с плечами и талией, а затем отступила назад и оценивающе оглядела Джемму. — Безумно красивая. Иди к трехмерному зеркалу, а я захвачу каблуки.
Как только Кристалл заметила ее, следующую за Джиллиан из примерочной, она соскочила со стула и завизжала.
— О, черт возьми, Джемма. Ты выглядишь потрясающе.
— Правда? — она повернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало, и ее челюсть отвисла. Вырез был чуть ниже ключицы. Черное кружево, собранное в оборки, создавало видимость рукавов. Ткань облегала ее со всех сторон, подчеркивая талию и ниспадая вниз по бедрам. Она посмотрела через плечо назад.
Джиллиан опустилась перед ней на колени.
— Это удобно и сексуально. Вам не нужно ходить на заоблачных каблуках в этом платье, — она отступила назад, и ее улыбка сверкнула одобрением. Рыбий хвост подчеркивает талию и не показывал ничего лишнего, прикосновение кружева выглядит элегантно, а не вульгарно. Что ты думаешь?
— Я думаю, что хочу жениться на этом платье, — чувствуя всплеск бунтарских чувств, она добавила: — И вырез идеальный. Нет места для жемчуга.
***
Трумэн закрыл новую дверь в недостроенную спальню и посмотрел на великолепную женщину, лежащую на кровати и листающую журнал с детскими костюмами на Хэллоуин. Она была одета в пару коротких трусиков-шорт, которые едва прикрывали ее попку, и топ, похожий на ремень. Ее ноги согнуты в коленях, и она покачивала ими, когда показывала костюм для Линкольна. Кеннеди уже выбрала костюм. Она собиралась быть самой красивой. Лучшей из всех живущих — феей Динь-Динь.
— Тыква? Такая же, как и у Золушки? — Джемма указала на фотографию младенца в костюме тыквы.
Трумэн лег рядом с ней, провел рукой по ее бедру и сжал попку: