Словно кнут щелкнул о мою грудь, дыхание перехватило от трепета, защипало. Неужели он имеет в виду мое неловкое признание, тот намек на замужество? Если так, то я вот-вот умру. Да, прямо здесь. Лицо заполыхало огнем, колени подкосились.
– И… как нам быть? – спросила я, встречая его взгляд. Син почесал затылок, взъерошив волосы, дернул кошачьими ушами, пожал плечами. Он не знал. Да и откуда ему было знать? Сину самому было двадцать – совсем котенок по меркам ханъё.
Такими знаниями не делятся учителя. Урок первый: каллиграфия. Урок второй: как нарушить многовековую традицию происхождения, если ты – дочь Того Самого ши Рочи, что влюбилась в ханъё? Урок третий: стихосложение.
– Давай я поговорю с твоим отцом? – предложил он. – Объясню ему все.
– Нет! – Лицо Сина исказилось, и я поспешила замахать руками. – В смысле, да! Но лучше я сама. Его… надо подготовить. Меня он хотя бы выслушает.
Тогда мне казалось, что мы правда справимся. Мы сможем! Мы вплетем нити своих жизней в уникальный рисунок на бескрайнем полотне судьбы.
– Хорошо, – улыбнулся Син, кажется, с облегчением.
Я потянулась и поцеловала его, губы были нежны и сладки, как белые яблоки из Тайного императорского сада. Запретный плод.
Глаза, темные, как шторм в северном море
Прошел день, затем еще один и еще. Мне было привычно в одиночестве: после смерти матери я закрылась, как в переносном смысле, так и в буквальном. Дни обычно коротала в домашней библиотеке, читая и переписывая книги с языка Великой Империи Ханнь на нарский. Делала это для себя, чтобы тренировать ум, но мои переводы охотно покупали в книжной лавке, доставшейся от матери. До заката отец был занят в императорском дворце, возвращался уставший и молчаливый. Ночь дарила отдых, место для редких негромких разговоров и прохладу. И время на подумать.
Я правда хочу этого? Выйти замуж? На самом деле теперь, когда Сина не было рядом, меня немного пугала эта идея. Мы с ним не так долго знакомы, а свадьба означала, что детство закончилось, и мне надо будет вести себя как скромная и покорная жена, а не как послушная дочка, которая тихонечко бунтует, пока отец не видит. Я ворочалась с бока на бок.
Лежу на левом, думаю: но мне же правда нравится Син, да?
Поворачиваюсь на правый: а если папа благословит наш союз, он все так же будет мне нравиться?
На левый: но он так приятно целуется.
На правый: но я лишусь очень многого, если выйду за него, например приставки «ши, и из дочери имперского шамана, что обедает вместе с Императором-Драконом, стану женой стражника. Я даже дома у него никогда не была. Вдруг у него даже футона[6] нет…
– Госпожа, у вас все нормально? Вы стонете, как убумэ[7]… – Амэя заглянула в мою комнату, но я в ответ лишь издала тяжелый вздох. Я услышала, как служанка зевнула. – Сделаю вам чай…
Я угукнула, но чая так и не дождалась. Не выбрав нужный бок, я уснула на спине, разметав по сторонам руки и ноги, так и проснулась. На солнечном луче в комнату пробирался шум. Воробьи, переругиваясь, купались в фонтанчике, по скату крыши ниже моего окна отплясывали курлычущие голуби – мир пробудился и явно жаждал пробудить и меня тоже.
Было в этом утре и что-то новое. Фырканье лошадей, скрип колес и мужские голоса. Спросонок я испугалась: похожие звуки окружали наш дом, когда утром стражи из столицы привезли домой мертвую маму… А отец вчера вечером так и не вернулся… Нетрудно было догадаться, о чем я подумала, раз подскочила и до пояса высунулась из окна: бледная, растрепанная, в одной тоненькой юкате на голое тело. Меньше всего я думала о своем внешнем виде.
Отец стоял у ворот спиной ко мне, его длинные черные волосы трепал ветер, а лоб стягивала белая лента. Такой официальный. Он держал руки на плечах моего кузена, Тоширо ши Рочи.
Но мое внимание привлек незнакомец, что пил из фонтана. Кто он? Одетый в темное хаори с золотыми воронами и темные же хакама[8], он жадно пил, придерживая у пояса два клинка – катану и короткий меч вакидзаси. За его спиной был лук, и по широкой груди, жилам на руках и суровому лицу я поняла, что передо мной воин. Самурай?
Он заметил меня, и мы встретились взглядами. Ему, должно быть, около тридцати. Короткие черные волосы – скорее короткий-короткий ежик, какой я мало у кого в Талве видела. Когда к незнакомцу подошел Тоширо, меня поразил рост и ширина плеч этого воина, что же до лица, то было оно скуластым и по-своему даже красивым. Незнакомец приподнял насупленные брови и усмехнулся, показывая на свою грудь. Я не сразу поняла, что дело было в моей распахнувшейся юкате, но когда сообразила – пискнула и отпрянула от окна, прижавшись спиной к стенке.