Комендант близоруко присматривается к ее паспорту, видит «М» и дописывает к фамилии «Мария» в списке жильцов.
Так она меняет имя.
Рита берет ночные смены, когда ребенок обычно спит. Ее участок – «Кузьминки», иногда достается соседний «Рязанский проспект», если дежурства меняются или кто-то не выходит на работу. Она уже знает все прожилки гранита и, толкая тяжелую моющую машину, следует взглядом за узорами. В работу она погружается как в медитацию, отключает голову; отжав тряпку в ведро, протирает колонну, опять погружает руки в грязную воду, снова выжимает. Кожа покрывается цыпками, ногти ломаются и отслаиваются – от химии, которая проникает через дыры в резиновых перчатках. Рите руки не жалко, утром, придя в общежитие, она мажет их, как и соски, самым дешевым, детским кремом, быстро кормит полусонного ребенка и ложится спать рядом. Иногда удается поспать подольше, если договориться с обходчицей путей Мавлюдой и подстроить друг под друга смены.
Когда Мавлюда с маленьким Тамерланом уезжает к родителям, Рита передоговаривается о сменах с Катей, хабалкой с третьего. В отличие от тихой Мавлюды, та, когда выпьет, шумно ругается с мужем и собутыльниками, но выбора у Риты нет.
Ее повышают до обходчицы, ставят на бывший участок Мавлюды – от «Выхино» до «Волгоградского проспекта». Собираясь на работу, она спускается к Кате, но не застает ее. Рита выходит на смену с ребенком, приматывает его шарфом к груди и прячет под объемной курткой на два размера больше. «Целее будет», – решает она.
Рита идет по тоннелю с тускло горящими аварийными лампами, подсвечивая себе путь фонарем, и вспоминает: она лежит на больничной койке, отходя от наркоза после кесарева, и ей кажется, что она упадет, как только отпустит койку. Она вцепляется в холодный скользкий дерматин и шепчет потрескавшимися губами: «Ребенок здоров?»
В послеоперационной палате никого нет, только уборщица грохочет ведром за стеной, но Рите кажется, что вокруг ходят какие-то люди и не обращают на нее внимания. «Они не хотят мне говорить», – в панике думает она, но не может ни вскочить, ни даже сдвинуться с места. «Ребенок здоров?» – продолжает хрипеть она, пока наконец дежурный врач родильного не заходит ее проведать.
– Здоров, – сверившись с картой, говорит он, – 9 из 10 по Апгар, второй случай за целый год.
«Мне это приснилось?» – думает она, придя в себя на следующий день.
Остальные женщины в общей палате показывают детей через окно растерянным отцам во дворе, Рита сидит на койке и раскачивается, прижав ребенка к груди. Из туго свернутого спящего конверта получается освободить только одно ушко – она отодвигает ткань и смотрит на маленькую розовую раковину. «Уши как у меня, – думает Рита, – а глаза отцовские. Ну ладно, может, еще потемнеют».
Ритина соседка отправляет фотографии в «Инстаграм»[1], ей приходится свешиваться из окна, чтобы появилась связь. Рита вспоминает, как выбросила телефон в мусоропровод, когда поняла, что на нем установлена программа слежения. Она вышла из квартиры с мусорным пакетом, выбросила телефон, а пакет зачем-то принесла обратно. Он говорил: «Это все для твоей безопасности, я всегда должен знать, где ты. Ты же глупая у меня. Глупая и беспомощная. Ты же одна не выживешь».
В шестнадцать Рита покупает себе медкнижку, в которой написано, что ей восемнадцать, а в паспорте подтирает бритвенным лезвием год рождения. Заполняет анкету в кафе напротив автомастерской Антона, и ее берут официанткой. Она знает, что за подделку документов полагается два года, ее знакомый купил себе паспорт, чтобы откосить от армии, и сел. «Лучше бы отслужил», – думает она, но ей так осточертело безденежье, что она готова рискнуть. Она верит в свою безнаказанность, точнее, надеется выкрутиться как несовершеннолетняя. Общепит учит ее держаться на ногах по двенадцать часов, терпеть и разговаривать с каждым, считывать любого еще на входе. Ежедневно дает ей деньги, но отбирает все время на подготовку к экзаменам. Она прогуливает курсы после школы, кое-как сдает вступительные экзамены и не поступает.
Рита единственная среди сверстников что-то зарабатывает, и пока остальные перебиваются карманными деньгами, она пробует свободу на вкус – скупает по выходным в торговых центрах все яркие красивые вещи, которые видит: гели для душа, занавески в свою комнату, бижутерию со стекляшками в оправе.
Они с Антоном очень быстро начинают жить вместе – съехаться после трех месяцев знакомства и месяца отношений кажется естественным. Вокруг них все женятся, половина ее подруг беременны. Рита заходит вечером в магазин за продуктами на ужин со списком, как мама, учится печь пироги, гладит вещи Антона, ждет его после работы – все по-взрослому.
1
Деятельность Meta Platforms Inc. (в том числе по реализации соцсетей Facebook и Instagram) запрещена в Российской Федерации как экстремистская.