Пока плов готовился в кастрюльке, Даша сделала себе чай и взяла шоколадку, купленную на сдачу от конфет начальству. Так и мать не увидит, не станет упрекать в трате денег на “фунтики”, что в ее понимании было “излишним баловством” и путем к ожирению из-за которого не возьмут замуж.
Последний месяц мать все чаще переводила тему на парней, допрашивала, задавала глупые вопросы. Ей либо хотелось побыстрее избавиться от Даши, либо это были попытки узнать не осуществились ли страхи Ларисы о неприятных “в подоле”, “распущенности” и “потери головы”. Как бы там ни было, приходилось отвечать. Меньше сопротивление — меньше вопросов.
Приходилось говорить то, что мать хотела услышать и все время фильтровать информацию. Держать себя в руках, дышать, дышать. Дышать.
— Да, Рит! — Даша поспешила ответить на звонок.
— Привет, слушай, а ты совсем пропала. Не хочешь завтра к “Спутнику”? Я там буду, заодно притащу тебе кое-что, — голос Риты в телефоне казался совсем детским и смешным.
— Разве что днем, скажу, что на работе буду, ну с двенадцати до четырех.
— Без проблем, любое удобное для тебя время. А… стой… с работой как? — она явно обеспокоилась.
— Да ничего, просто у них для меня сейчас ничего нет. Может, иногда будет выстреливать подработка, а пока без вариантов.
— Я помогу, — Рита явно улыбнулась в трубку.
— Да ничего, может, наладится, а я тогда две работы не потяну. У нас пары с утра до ночи. Может, на втором курсе уже, говорят, там легче.
— Не тороплю, просто подумаю. Плюс лето будет, короче, не парься пока, ладно? И до встречи, а я пока приготовлю тебе подарок.
— Рит… какой подарок? — устало ответила Даша.
— Ало, человек, ты забыла о Дне рождения? Своем?
Дашка застыла, чуть нахмурилась, пытаясь собрать мысли в кучу.
— Он завтра или я где-то туплю?
— Завтра… да, завтра. Ну таки что? Я все равно не праздную.
— И не нужно, просто приходи, погуляем, развеемся, окей?
— Да, я буду, спасибо.
— Все. Пока-пока!
Послышались гудки. А Даша так и держала телефон в руке, пока не поняла, что плов пора выключить, да и прийти в себя. Что же, говорить матери о работе не нужно, есть и есть. Деньги она все равно не может пересчитать и проверить, а на стипендию и отложенные можно немного протянуть.
В День рождения… лучше бы его и не было. Даша не любила этот праздник. Дурацкие, совершенно ненужные ей подарки от матери. Еще и с предлогом “ну вот, я же старалась”. Прошлый раз были две детские розовые заколки с пушистыми помпонами, прозрачные носочки в цветочек и капроновые черные колготки с перечеркнутым ценником из распродажи. Все бы ничего, Даше хватило бы и открытки. Лучше бы была просто открытка, чем вещи, которые даже надеть никуда нельзя.
Пока ела, вспоминала свой последний День рождения, который проводила с гостями. И то, потому что мама без спросу пригласила Андрея, Яну с первого этажа, а ведь Даша с ней не общалась. Их родителей и тетю Женю.
Все утро Даша слышала упреки и “Твой праздник, ты ухаживаешь за гостями”. Поэтому часть готовки, накрыть на стол, встретить гостей, носить блюда, вымыть потом всю посуду легло на Дашу. Под вечер настолько болели ноги и руки, что тяжело было уснуть. Никакого праздника, только едкий, неприятный осадок, усталость и желание никогда больше не проводить этот день с кем-то.
Зато мать все хвалили, мол, хозяйственная дочь растет, замуж обязательно возьмут, хорошо воспитала.
Решено. Завтра с утра она скажет, что много работы и она займет весь день. Ложь, неприятно, неправильно. Но легко. Даша научилась молчать, когда того хотела мать, теперь научилась говорить то, что облегчало ей жизнь. И больше не мучила совесть.
Жизнь во лжи… приходилось запоминать все, строить продолжение своих историй, чтобы нигде не проколоться. Но мать обычно не докапывалась. Все звучало правдоподобно и так, как той хотелось бы.
Даша просто стала удобной, взрослой, но ограниченной так, как хотелось бы Ларисе, девочкой. Не просит денег, не нужно готовить, стирать и покупать вещи, учится… не там где нужно, но загружают прилично, значит, сойдет, работает, на плохой, глупой подработке, но карманные не нужно давать и волноваться о каких-то растратах.
Оставались только злость на Дашу из-за того, что отец высылал деньги на квартплату и ни копейки больше. А, может, на что-то еще, но это “что-то” выяснять не хотелось.
Седьмое ноября. Даша хмуро и сонно посмотрела на потертый экран кнопочного телефона, заблокировала его, вновь разблокировала, чтобы убедиться — не мерещится.
Сегодня ей исполнилось шестнадцать. И ничего не изменилось. Почти, если не учитывать едкий осадок. Он, словно трясина, втягивал в себя хорошие воспоминания, стараясь превратить настроение в болото.
Железная кровать заскрипела, и Даша затаилась. Выждала паузу и постаралась максимально тихо выйти из комнаты, чтобы не разбудить мать. Выходной ведь, она точно не проснется полдесятого.
Был четкий план: умыться, привести себя в чувства, взять из ящика в столе новенький джинсы и белую футболку, немного накраситься и оставить записку, что она на работе.
Это решение пришло внезапно: Даша поняла, что хочет хоть когда-то обойтись без странных пожеланий и дурацких подарков.
Аккуратным почерком написала “на практике в колледже, после — на работе”. Практику какую-то придумает потом. Была идея сказать, что им решили провести экскурсию по старому городу, рассказать о домах и о том, как это строилось, чтобы студенты понимали зачем учатся. А… куда? На метро Университет и к метро Льва Толстого. Там Даша часто бывала. По дороге еще покосившийся дом по правую сторону от эстакады возле центрального ЗАГСа: его можно привести в пример и нагрузить информацией. Мать мало что поймет, спрашивать не станет.
Честно лгать.
Даше это не нравилось, но другого выхода она не видела. Иногда хотелось жить как другие: говорить где она, быть честной, расслабиться и не запоминать все нити лжи, которые создавали узор иллюзорного, не настоящего существования.
Замок неприятно щелкнул, но, вроде, мать это не разбудило. А если и проснулась, то… точно не побежит за Дашей.
С этими мыслями она сбежала вниз, выскользнула из подъезда и не закрыла дверь. Город спал.
Суббота. Девять. Последние солнечные лучи, скрип троллейбуса. Его зеленое туловище напоминало об ушедшем лете. А вокруг яркие желтые листы: на черных ветках, в ямах асфальта, под плохо выкрашенным бордюром. Рядом советская детская площадка — сплошные слои масленой краски на чудаковатой пирамидке-лестнице, полукруге, где соседи обычно выбивали ковры, проржавевшая горка и высокие качели.
Даша решила спуститься к Вокзалу, пройти “подземку”, длинный переход между Южным и Северным вокзалом с выходом на платформы. А там… Макдональдс. Сегодня ведь праздник, а вчера она получила немного денег. Шоколадка стоила семь, а остальное же осталось.
Дорога вела через колледж — так быстрее. Его розовые здания были непривычно пустыми, но Даша улыбнулась, проходя мимо. Это место вызывало радость, здесь она свободна, здесь она идет к своей цели. Пусть сложно, но счастливо.
Вокзала побаивалась: здесь часто ошивались разные люди поэтому хорошо подумала и решила пройти через Южный вокзал, а не спускаться в подземку. Так спокойнее, а пять минут дела не сыграют.
Здесь кипела жизнь: спешили люди, громкоговоритель объявлял о прибытии и отправлении, менялись строки на таблице информации, работали ларьки. Почти в каждом из них была коробка из-под Киевского торта. Дашу это всегда удивляло, ведь на вокзале страшно что-либо покупать. Как оно хранится? Как часто это покупают? Безопасно ли? Но это не ее дело, конечно.
Попав на Северную часть, Даша решила пойти на эскалатор. Зачем ступени, если можно проехать? Так и сделала. А потом найдет банкомат и купит себе пуховик в “трубе”, наземном, но крытом переходе между старым метро-вокзалом и скоростным трамваем на Борщаговку.