— Пожалуйста, — сказала Элен. Она поцеловала меня в ответ и выскользнула из кровати. — Думаю, мне пора уходить.
Стоя передо мной в этой огромной пижаме, с едва выглядывающими из штанин ногтями ног, она выглядела восхитительно. Просто идеально. Почему я больше не хотел ее? Почему она больше не хотела меня? Извращенная природа человеческих влечений, подумал я, такая… как бы это сказать… извращенная.
— Десять долларов за твои мысли, — сказала Элен. — О чем ты думал красавчик?
Она произнесла «красавчик», как Кину Ривс в фильме «Успешное приключение Билла и Теда». Получилось очень похоже.
— Когда? — спросил я.
— Только что, когда я встала с кровати.
— Ни о чем.
— Врешь.
— Нет, правда.
— Опять врешь.
Я засмеялся.
— Ладно… ты права. Я кое о чем думал, — я решил не говорить ей, что размышлял о том, почему ее больше не хочу, и вместо этого поделился мыслью, которая пришла мне в голову вслед за той. — Я подумал о том, что где-то живет парень, который когда-нибудь влюбится в тебя. И я подумал, как счастлив он будет с тобой.
— Он хороший?
— Замечательный.
— И я его тоже полюблю?
— Ты просто голову потеряешь.
— А ему понравится татуировка у меня на попе?
— Он будет ее просто обожать.
— И чтобы это все предсказать, тебе достаточно было посмотреть на меня в своей пижаме?
Я засмеялся.
— Конечно.
— Ну, ты не так уж и не прав, Мэттью Бэкфорд, — сказала Элен, выходя из комнаты. — Не так уж и не прав.
98
В начале вечера того же дня мы с Элен сидели в гостиной и смотрели телевизор, ожидая Гершвина и Зою, чтобы вместе пойти в «Кингс Армс» праздновать мой день рождения. Прошло уже больше восемнадцати часов, как мне официально исполнилось тридцать, и пока все было в порядке. После завтрака — самого обильного завтрака за всю мою жизнь — родители вручили мне свои подарки (носки, мыло, трусы, шоколадки), а потом мы с Элен погуляли по парку Кингс Хит, пообедали в китайском ресторане, вернулись домой и посидели с родителями в саду во время их перерыва в домашних делах. Потом Элен заставила меня долго как следует рассматривать себя в зеркале, чтобы понять, изменил ли день рождения мою внешность. Она сама делала это каждый год (в двадцать и двадцать два изменения были к лучшему, а в двадцать один — «довольно противные»).
— Ну, как тебе нравится твоя новая кожа? — спросила она, выглядывая у меня из-за плеча.
Мне понадобилось довольно много времени, чтобы ответить ей, — настолько я был поглощен созерцанием своего отражения. Обычно я редко смотрелся в зеркало. Разве что иногда, мельком, но я ни разу не смотрел на себя так, будто хотел заглянуть в поры на коже. И я едва узнавал себя.
— И это так я выгляжу все время? — спросил я, с трудом веря своим глазам.
— Ты, кажется, разочарован?
— Я не разочарован, но я слегка удивлен. Ну, все ведь обычно как-то представляют свою внешность, даже если никогда не смотрят в зеркало. — Элен кивнула. — Так вот, то, что я вижу, совсем не похоже на мои представления.
— По-моему, ты красивый, — сказала Элен.
— Спасибо. Ты тоже очень даже ничего, но я вовсе не напрашивался на комплименты. Я не говорю, что я урод. Просто меня шокирует, что я все это время жил, не представляя себе, как я на самом деле выгляжу.
В дверь позвонили.
— Это Зоя и Гершвин, — сказал я, вставая.
— С днем рождения! — выкрикнула Зоя, входя в гостиную. Она поцеловала меня и попыталась обнять изо всех сил.
— Спасибо, — ответил я.
— Это тебе спасибо, — сказал Гершвин, пожимая мне руку. — Ты все-таки именинник. Ну, вы готовы к празднованию в «Кингс Армс»?
— А ты что, ставишь под сомнение мой выбор места празднования своего собственного дня рождения? — спросил я.
— Именно так, — ответил он. — Еще не поздно передумать, ты же знаешь.
— Я не передумаю. Ты праздновал свой день рождения в «Кингс Армс», а почему я не могу этого сделать?
— То, что я неудачник-одиночка, — хорошо известный факт. Но ты-то, Мэтт, любишь большие компании.
— Вовсе нет.
— Да. По крайней мере, любил в школе. Я засмеялся.
— Ну да. Но это было давно, так ведь?
— Очень давно, — сказал Гершвин, хихикая. — Очень-очень давно. — Он улыбнулся Элен.
— Как он себя вел сегодня?
— Очень даже хорошо. Я думала, что где-нибудь в середине дня у него начнется юбилейная депрессия, но он как-то этого избежал.
— Ну, пора, — сказала Зоя. — Пойдем. Мы зря теряем ценное время пьянки.