Мы расходимся поздно, но никто не идет спать. Перегородки между комнатами тонкие, и ночами, стоит мне настроить органы чувств на определенный диапазон, видно все насквозь. Немного неловко, но устоять невозможно. Столько слухов и сплетен ходит об этой компашке! Столько лет они ото всех закрыты! Как все на самом деле? Достаточно странно… и в чем-то даже печально.
У Торжества Радуги комната подо мной. Войдя, она с минуту стоит у захлопнувшейся двери: глаза зажмурила, тяжело дышит. Идет в ванную, запирается внутри, достает из металлического кейса пузырьки и коробочки, выкладывая перед собой на край мраморной раковины четырнадцать разных таблеток, капсул и питательных шариков. Она проделывает этот ритуал каждые двенадцать часов. Должно быть, лет с семи начала; наверное, контролирует таким образом свое исходное недомогание. Часть препаратов, возможно, предназначена для того, чтобы организм не отвергал вживленные элементы. Я тоже их принимала. А еще она часами «висит» на телефоне.
Где-то подо мной Черный Волк пять минут моет руки, потом заглатывает три-четыре таблетки обезболивающего — это многое объясняет. Сдвинув всю мебель к стене тесной комнаты, он переходит к ритмической гимнастике: стойки вверх ногами, подтягивания на одной руке, делает упражнения медленно, без напряжения. Ровно полтора часа смотрит телевизор и вытягивается на полу спать. Теперь у Девы и Черного Волка раздельные комнаты, остается только гадать, каково им жилось вместе, одной семьей… Наверняка она может отключать силовое поле.
Здание затихает. Мистер Мистик удаляется куда-то в свой таинственный дом, размышлять о вечном. Дикарь, оставшись один, передвигается на четвереньках, и спит, свернувшись клубочком. Мне кажется, в вертикальном положении у него проблемы с позвоночником. В теле Черного Волка есть какой-то передатчик, который включается, когда он спит. За стеной слева Дева проходит прямиком в туалет и аккуратно, деловито блюет. Не то, чтобы ей следовало волноваться за фигуру… что ж, это ее личное дело.
Да, сложная штука. Паранормальные способности всегда с тобой. Нам всем это хорошо известно. Сколько бы досье ни завело на тебя правительство, какие бы сведения ни собрали твои враги, никто не понимает твои способности лучше тебя самого. Все видели их по телевизору. Для посторонних — мимолетная фантастика, увидел и забыл. А что делать с экстра-способностями в спальне, на кухне, в ванной? Каково просыпаться по ночам в столбе пламени, подметать осколки стекла по всему дому, опаздывать на работу, являться с подбитым глазом?.. Никто не знает, где у тебя болит или чешется; никто не пробовал того, что ты вытворяешь с собой со скуки или от отчаяния. Лишь ты засыпаешь и просыпаешься все с теми же способностями — твой сон не рассеивается при свете дня.
На следующее утро, поработав на тренажерах, подхожу к общей раздевалке, повторяя приемы Радуги. Замираю, услышав голоса внутри.
— Я тебе говорил, что так и будет! — Голос Черного Волка.
— Пока Сполох не появится, это — единственный выход, — устало произносит Дева.
— Ты позволишь им носить форму?
— Может, хватит уже? Пусть носят, что хотят, ладно?
— Элен, это твоя придумка. Я считаю, Джейсон сам должен разобраться со своими проблемами!
— Пожалуйста, не начинай все сначала…
Тут неожиданно пискнула моя электронная начинка, и голоса смолкают. Дева выбегает из раздевалки.
Черный Волк натягивает костюм; тело у него и вправду — само совершенство, мышцы хорошо очерчены, но не раздуты, красивы и пропорциональны. Вблизи заметны шрамы, седина на висках. Если верить слухам, после развода он стал настоящим мачо… но на меня пока не обращал внимания.
У меня нет костюма — лишь туфли на заказ, чтобы выдерживали вес тела. Физические данные говорят сами за себя. На мне обычный рабочий наряд — спортивные штаны и серая футболка. С помощью трафарета я нанесла логотип «Чемпионов» на самые видные металлические заплатки — на левом бедре и спине. На спине, кстати, сама рисовала — наверное, кривовато получилось.
— Прошу прощения. Что случилось?
— Не обращай внимания. Мы в старших классах вместе учились. — Он наклоняется, шнурует ботинки. До меня доносится его запах. — Ты раньше участвовала в командах?
— Не совсем… Сначала госслужба. Потом работала в одиночку. — Я несу чушь. Давно не говорила с мужчиной… по крайней мере, с таким, которого не нужно бить. Даже чуть покраснела. — Меня, наверное, Паук рекомендовал? Мы в Олбани вместе были, за снайперами охотились.
— Да, помню. Ты неплохо сразилась с Эльфиной. Какие тебе дали способности? — Он осматривает меня с ног до головы, и я заливаюсь краской. Не привыкла к таким взглядам.
— Зрение. Силу… руки-ноги усилили. Встроенный тактический компьютер. Парочка хитрых орудий. Броня, ясное дело. Абордажный крюк. Э… огнетушитель.
Он видел мое досье, наверняка, уже все сам знает.
— Летать не можешь? — Он делает медленный замах, спокойно удерживает ногу над головой. Интересно, правда ли, что его родители участвовали в проекте селекционного воспроизведения? Так можно было бы объяснить их исчезновение…
— Нет.
— Я тоже.
Общеизвестно, что у него нет экстра-способностей, одно физическое совершенство. Он начинает легкую разминку: растяжки, стойка на руках. Какая-то способность у него все же есть, хотя не очень понятно, как ее называть.
— Можно спросить?
— Конечно.
— Вы могли бы выбрать других героев. Других киборгов, если именно этого хотели.
— Вообще-то, это все Дева, — отзывается он. — Она с тобой встретилась и… решила, что ты подойдешь. Сказала, что ты напоминаешь ей о прошлом.
— Она будет лидером?
— У нее хорошо получается, — подтверждает он.
— Должно быть, странно получать приказы от… — Я не договариваю. Что странно — так это откровенничать с героем новостей.
Черный Волк, рассмеявшись (не так, как по телевизору), пожимает плечами:
— Все ради дела. Дева кое-что еще упомянула… В твоем досье написано про психическое расстройство.
Ну вот, начинается.
— Мне надоело, что со мной обращаются как с машиной. Это как, расстройство?
— Чем ты занималась прежде? — Он не знает, а я пока не готова поделиться… Сижу тут, рядом с миллиардером и гениальным борцом с преступностью, который думает, что я надену такую же форму, как у него… Незачем его поправлять.
— Потом как-нибудь расскажу. — Я ухожу, спиной чувствуя его взгляд.
Мне дали не самую блестящую характеристику.
Во время последнего задания, прямо перед тем, как я ушла, мы подавили банду наркодилеров, подожгли кокаиновую плантацию и собрались домой, на базу. В одиночку и без особого труда, с помощью обычного АК-47, я застращала шестнадцатилеток… они, наверное, приняли меня за Деву.
В Управлении меня научили драться, спускаться по отвесной стене, зачитывать людям гражданские права, оказывать первую помощь. Я хотела расследовать тайны, как агенты ФБР по телеку, разгадывать загадки, раскрывать заговоры… Меня использовали для другого: бросали на амбразуры, когда все летело в тартарары. Фактически, я работала тараном: принимала на себя пули, расчищала дорогу настоящим агентам и сеяла ужас в сердца противников — в основном, безграмотных повстанцев, в жизни не встречавших метачеловека, не говоря уж о том, чтобы сражаться с героем.
Мы ждали, когда нас заберут домой, и я немного выпила — такое очень редко бывало, да и инструкцией запрещалось, но мне в то время плохо спалось. Задания в Южной Америке навевают смутные воспоминания о дне, перед несчастным случаем… не слишком приятно. К тому же, я слишком часто выручала из переделок молодых агентов — юнцов едва со школьной скамьи, которые вечно таращились в спину и обсуждали между собой, что именно мне заменили железяками.