Я разрабатывал уникальное топливо, создавая революционный источник энергии, замешанный на только мне понятной дзета-радиации — флуоресцентный коктейль из экзотических ядов, неустойчивых изотопов и редких металлов… Жидкость дымилась в мензурке зелено-лиловыми завихрениями. «Токсично» — не подходящее слово, состав получился зловредный и почти разумный. Двигателю океанского лайнера хватило бы одной капли на тысячу лет. Однажды, по наитию, я стянул перчатку и сунул палец в пробирку с образцом. Кончик пальца онемел, едва коснувшись холодной блестящей жидкости.
Температура резко повысилась, стеклянная колба покрылась паутиной трещин. Я горел и тонул в невыносимой, нескончаемой боли… Хотелось упасть в обморок, покинуть собственное тело — нестерпимое, непрекращающееся ощущение… Невозможно пережить такое и остаться самим собой; вместо меня возникало иное, новое существо, вытерпевшее непереносимое… Раствор пропитал меня насквозь, и я изменился.
Глава десятая
Приветствую вас на острове
Золотой век, Серебряный век, Железный век. Должно быть, предстоит еще и Ржавый век, время, когда даже исходные металлы, составляющие нашу основу, опять переменятся — неизвестно, как и во что. Киборгам нельзя забывать о ржавчине: даже мои высокотехнологичные сплавы когда-нибудь окислятся. Наше время называют Веком информации, Веком компьютеров или Атомным веком, но это неверно. Этим названиям не хватает характерности… Когда металлы превращаются в железо — это финальная перемена.
Кожаное кресло летательного корабля, созданного по спецзаказу Черного Волка — осязаемое доказательство того, что я в команде. Внизу виднеется проржавевшая база Доктора Невозможного.
С высоты видны остатки разгромленного величия, арочные каркасы из обветшалого металла, вздымающие ввысь, напоминающие о прошлом… Во времена расцвета эта база таила непревзойденные чудеса; теперь металл и бетон разлагаются под солнцем.
На северном побережье — ряды огромных бетонных колонн, изъеденных ржавчиной, запятнавшей внутреннюю арматуру — фундамент для так и не выстроенной лаборатории физики высоких энергий. Заросшая колея железной дороги ведет вглубь острова, к главному зданию — чуду архитектуры, возведенному роботами в джунглях над пропастью. Центральный купол высится над деревьями — сохранились лишь остовы четырех несущих мачт. Изгибы купола угадываются, обозначенные прогнившей решеткой, но половина панелей обвалилась внутрь, стекла осыпались на сверкающий пол лаборатории. Развалины покрыты лишайниками и мхом, оплетены ползучими стеблями лиан.
Отовсюду сочится вода. Когда Сполох расстрелял крышу из огромной пушки, вся конструкция сдвинулась с фундамента, окна разбились, герметичная обшивка потрескалась, изоляция нарушилась. В некогда чистые мастерские ветер нанес пыль и песок; пол покрыт грязными потеками, пятнами и цепочками звериных следов; сквозь трещины в кафельной плитке пробиваются узловатые древесные корни. Железные перила проржавели, каменные ступеньки обвалились.
Под куполом лаборатории покоится огромный сферический механизм. Тепловой луч прожег крошечное отверстие, в которое проникла влага, и хрупкие приборы, отрегулированные с такой точностью, что с ними справился бы даже ребенок, превратились в сплошную массу ржавчины. Затих Фантом-5 — суперкомпьютер, созданный для отслеживания траекторий частиц разрушенного атома; тропический дождь заливает некогда стерильные внутренности, куда раньше не дозволялось проникать даже мельчайшим пылинкам. Плазменные винтовки вдоль восточной стены молчат; ускоритель частиц застыл под углом семьдесят градусов — в ярко раскрашенной штуковине, увенчанной лопастями излучателя, гнездится семейство птиц.
— Его объявили сумасшедшим, — бормочет Дева за моей спиной.
Лили пинает кусок обшивки. Черный Волк шипит, чтобы все замолчали.
— Вот здесь мы проникли внутрь крепости, — показывает Дева. — Ты как раз вырубился.
— Я нарочно, — ворчит Черный Волк. — Я же умею, ты знаешь.
Доктор Невозможный выстроил крепость в конце семидесятых, на заре своей карьеры, в золотое время, когда раз в полгода он неизменно привлекал внимание всего мира к своей особе. Ожидать можно было всего — угрозы с небес; бронированного робота, восстающего из Гудзонова залива; луча, крадущего разум… Неведомый враг прикидывался другом, пронзая человечество своим всезнающим взором? Он отправился к звездам, укротил инопланетного бога… Казалось, ничто не способно противостоять его многогранному, пытливому уму.
Под защитой международных вод он трудился, не покладая рук. Его сверкающая цитадель виднелась бы даже из космоса, если бы не защитный барьер, скрывающий ее от любопытных глаз. Он напрочь разбил Громобоя, победил «Супер-Эскадрон», перехитрил Доктора Мозг на его же территории. В новостях только и говорили, что о его схватках со Сполохом. Ходили слухи о некоем приборе, который Доктор собирается построить, что якобы сделает его абсолютно непобедимым.
Три супергероя — друзья и партнеры — объединились, и в мире воцарилась суперкоманда. У Доктора Невозможного появился реальный противник, рушивший его планы. В последний раз они сражались на этом острове.
Некоторые части здания все еще герметичны. Доктор Невозможный обосновался прочно — восемь или девять подземных уровней, жилая зона, специализированные лаборатории. Геомагнитное сканирование показало, что шахты уходят вглубь, ниже уровня океана. Одна из них — геотермальная труба, о назначении остальных остается только догадываться. Черный Волк долго рассматривает результаты сканирования, качает головой.
Двор и одну из стен устилают останки Антитрона (последней, титановой модели); огромная лазерная пушка до сих пор зажата в руке робота. Он вступил в безнадежную схватку, но, утратив зловещую имитацию жизни, обрел примитивную красоту, лицо — точно маска инков. На груди глубокая вмятина — сюда пришелся решающий удар Девы.
Мы стоим в тени орудия Светопреставления — оно завалено на бок, частично утопает в песке. Каково ему было в тот день? О чем он думал? Шлем, плащ, армия мутантов… Должно быть, он знал, что проиграет. Ведь он же умный. Он — ученый.
Переключаю режимы просмотра: инфракрасный, ультрафиолетовый… от странного звукового сигнала кружится голова. У меня есть ультразвуковой эхолокатор, рентгеновское видение. Каждый из «Чемпионов» выглядит по-разному. Черный Волк — почти нормальный человек; в его теле укоренилось несколько осколков, а вместо коленной чашечки — протез. Дикарь — чистая органика, плоть и кости… но и то, и другое — гораздо плотнее обычного; он не человек, его скелет — комбинация костей человека и бенгальского тигра. Дева — сплошное черное пятно; ультразвук и все прочее от нее отражается. Внутренности Радуги — спутанный клубок имплантов, проводов, блуждающих органов. Технологии отличаются от моих, в ней больше биомиметического, не школьница, а плод больного воображения от создателей «Чужого»!
Находим еще одно устройство — комплект металлизированных сфер, одна в другой… многочисленные скорлупки разбились, внутрь проник воздух, насыпался песок, безнадежно поцарапав полированную гладкость поверхностей. Доктор Невозможный уверял, что стоит ему включить этот прибор, и он разрушит Землю. Мистер Мистик вздрагивает, прикоснувшись ладонью к непонятному аппарату. Он не может «читать» творения Доктора Невозможного, у них, видите ли, «гиперсжатый стиль», хотя ему кажется, что устройство могло бы сработать.
Я продолжаю пересматривать кадры, снятые, когда его видели в последний раз, фрагмент репортажа, сделанного после стычки с Эмбриархом. Лицо исполнено жизни, крупным планом — исчерчено строками развертки. Он идет, разговаривая с кем-то за кадром, и тут пленка обрывается. Знать бы, с кем.