– Тоже, должно быть, известный бандюга?
– Да, хищник сильный. На его счету не один десяток сбитых самолетов и, вообще, в эскадре многие летчики награждены лично Гитлером рыцарскими крестами.
– Постараемся и мы добавить им крестов, – сказал кто-то из летчиков.
– Не хвались, едучи на рать! – послышался голос Радкевича. – Вот встретимся, тогда и увидим.
– Мы сообщили о группе «Удет» не для того, чтобы вы боялись этих фашистских асов, а для того, чтобы знали, с кем придется встречаться в воздухе, – заключил Осипов. – А пока отдыхайте и держите ухо востро!
Ждать пришлось недолго, к вечеру появились бомбардировщики Ю-87 или, как мы их попросту называли, «лаптежники». Вначале показалось, что они идут на порт Туапсе, но они не последовали туда, а развернулись и нанесли сильный удар по нашему аэродрому. Самолетов они не уничтожили, но в ущелье стоял такой грохот, что, казалось, горы сдвинутся с места.
Не было потерь и в личном составе. Однако все поняли, что фашисты здесь не дадут нам покоя. В дальнейшем так оно и было.
Чтобы выполнять поставленные командованием задачи, пришлось прибегать к всевозможным уловкам.
К тому времени самолетов в полку осталось с десяток. Летчиков было значительно больше, поэтому мы имели возможность подменять друг друга. В один вылет летели одни летчики, в другой – на тех же самолетах – другие. Командование четко руководило боевой работой полка, и все шло по строго спланированному распорядку дня.
Едва начинало светать, как мы из «пионерлагеря» уезжали на аэродром, размещались по землянкам и начинали боевую работу: летали на штурмовку в районы Индюк, Горячий Ключ, а также другие населенные пункты в предгорьях Северного Кавказа.
Иногда вылетали на разведку. Бывало, даже и на штурмовку аэродрома Майкоп. То была сложная задача. Майкоп находился в тылу немцев за 90 километров, а на таких малоскоростных самолетах, как И-16, да еще в состава шести или восьми машин, лететь к немцам в тыл, заведомо зная, что там «поджидают» истребители, было не очень-то приятным делом.
И несмотря ни на какие трудности, летчики проявляли чудеса выдумки и находчивости.
Часто, бывало, распорядок дня начинался необычно: как только займется рассвет, появляются «мессершмитты» и нахально начинают летать над аэродромом. Но все самолеты и автомашины замаскированы в капонирах. Фашисты заходят над аэродромом парами и начинают выполнять фигуры пилотажа: горки, бочки, петли выделывают. Дескать, полюбуйтесь, какие мы храбрые. Взлетайте – сразимся.
А мы, стиснув зубы, наблюдаем за этим зрелищем. Иногда пара «мессершмиттов» зайдет, постреляет по стоянке самолетов наугад, а то прошьет длинной очередью по всему аэродрому. Потом сделает горку и уйдет к себе домой.
А мы сидим. Смотрим. Кровью сердце обливается, но сидим.
Немцы улетели. И тут зашевелился аэродром, как муравейник. К истребителям мчатся автомашины-стартеры, заревели моторы, минута, другая и «ишачки» уже в небе, пошли на выполнение задания.
Иного выхода не было. Когда фашисты над аэродромом – взлетать нельзя, вот и приходилось хитрить.
Эти хитрости доводили фашистов до бешенства. Бывало летают, летают, бомбят, бомбят, а толку никакого. Ведь не будут же они висеть над аэродромом с утра до вечера. И стоит очиститься небу на несколько минут – наши истребители опять в воздухе. И снова горит фашистская техника, цистерны с горючим, машины с боеприпасами и продовольствием.
Возвращаясь с задания, летчики, как правило, приводили «на хвосте» четверку, иногда шестерку, а то и восьмерку «мессершмиттов». Приходилось садиться с боем. Уже шасси выпустишь, а фашисты все атакуют. Один самолет садится, пара взлетает на подмогу.
Все это происходит на глазах у командования, всего технического персонала. Все они видят, кто как воюет и как нам трудно.
Стало почти невозможно ни взлетать, ни садиться.
– Что будем дальше делать? – жалуемся друг другу. – Совершить посадку после выполнения задания все же можно, если есть кому прикрыть, связать боем фашистских истребителей, а вот взлетать никак невмоготу, особенно, когда фашисты патрулируют.
– А вы их больше зенитками бейте, – посоветовал как-то шофер автомашины Чукмек.
– А ты, что не видел? – На аэродроме всего три точки спаренных пулеметов. Тут нужна зенитная артиллерия.
– Ну, раз нет артиллерии, надо пыль в глаза пускать, – предложил Чукмек.
– У тебя, Чукмек, не высокая температура?
– Почему температура, зачем температура? Чукмек говорит дело.
– Ну, тогда выкладывай.
– Понимаешь, – торопливо начал разъяснять шофер, – надо к автомашине прицепить ветки. Моя будет ехать, а ветка пыль пускать. Пусть фашист думает, что эта «ишак» лететь хочет.
– А ведь это гениальная мысль! – обрадовался Радкевич.
Мы обстоятельно обсудили предложение Чукмека и решили прицепить к машине что-нибудь потяжелее. И ветки тоже, чтобы пыли больше поднималось.
«Мессершмитты» уже кружатся над нами, высматривают. Вдоль берега до станции Лазаревской дойдут и обратно.
А машина Чукмека уже стоит нагатове, замаскированная под деревом. На длинном тросе к автомобилю прикреплен кусок рельса, за ним – большие ветки от деревьев.
Наблюдаем. «Мессершмитты» развернулись, пошли по направлению к Лазаревской.