Для того чтобы корректировать огонь своей дальнобойной артиллерии и наблюдать за нашими тылами, немцы соорудили плот, установили на нем лебедку с мотором и с этого плота поднимали на тросе аэростат. В подвешенной корзине находился наблюдатель, сообщавший на землю обо всем, что он видит в нашем тылу.
Обычно немецкий аэростат поднимался рано утром или перед заходом солнца и причинял нашим войскам серьезное беспокойство. Командование поставило задачу сбить аэростат. Но сделать это было не так просто. Как только мы вылетали на уничтожение аэростата, немцы тут же включали лебедку и опускали его. Найти в плавнях, в зеленом море камыша, замаскированный плот очень трудно. К тому же плот был прикрыт сильным огнем зенитной артиллерии.
И все-таки истребители не давали фашистам безнаказанно работать. Однажды успели сблизиться с аэростатом и атаковали его. Наблюдатель выпрыгнул с парашютом, а аэростат, как потом мы смеялись, «испустил дух». Летчики радовались, но на следующий день, к вечеру, аэростат был снова на месте. Теперь уже его прикрывали с воздуха истребители.
Вместе с «мессершмиттами» стала вылетать и «рама» – «Фокке-Вульф-189», имея задачу наблюдать за нашим аэродромом. Как только увидит немец, что «спитфайры» поднимаются в воздух, аэростат тут же опускается, а немецкие самолеты уходят на свою территорию.
8 июня. Наше звено только что вернулось с боевого вылета. Техники заправили самолеты, доложили о их готовности. В это время над плавнями появляется ненавистная «колбаса». Взвивается ракета, загудели моторы, и мы четверкой взлетаем.
Не теряя ни минуты, веду звено в направлении к аэростату. Захожу со стороны солнца, пару самолетов держу выше, сам с ведомым иду в нижнем эшелоне.
– Выше нас «мессершмитты», – докладывает ведущий второй пары Иван Саянный.
– Свяжи их боем, – приказываю лейтенанту.
– Понял, – отвечает Саянный, – атакуйте аэростат, возле него одна только «рама».
Саянный, увеличив обороты мотору, с набором высоты начинает подбираться к «мессершмиттам». Я иду на аэростат. Обстреляли его, но попасть не удалось – скорость сближения слишком велика. Саянный кричит:
– Атакую «мессершмиттов»!
Аэростат быстро снижается. Смотрю, возле него крутится «рама». Я за ней. «Рама» начинает уходить. Летчик «фокке-вульфа» энергично работает моторами и бросает свою машину из стороны в сторону.
Выполнил атаку – летит. Захожу на вторую. Но как ни вертелся фашист, снаряды все же его настигли. Боясь упасть в плавни, летчик выбрал площадку на берегу Азовского моря и поспешно сел на песчаную отмель. Мы снизились парой и подожгли самолет.
В это время возле нас пронеслись «мессершмитты», энергично сделали горку, потом спикировали, но почему-то огонь не открыли, а развернулись и ушли в сторону Анапы. И вот теперь, в Тихорецкой, перелетевший летчик Антон рассказывает, что это были он и его ведомый. Для достоверности Антон предлагает проверить дату полета в его летной книжке.
– Посмотрите в мою книжку, – говорит ведомый Антона, – мы были вместе.
– Одну минутку, я тоже хочу заглянуть в свою летную книжку! – и бегу в штаб.
Читаем поденную запись вылетов: «8.6.43, вылет на уничтожение аэростата, воздушный бой с четырьмя Ме-109, подбит ФВ-189.
Сомнений нет, мы встречались с перелетевшими к нам летчиками и все было именно так, как рассказывает Антон.
– Теперь я понимаю, почему вы тогда нас не атаковали, – говорю сдавшимся в плен летчикам. – А я думал, что струсили.
– Мы же еще до этого случая договорились перелететь к русским, – улыбается Антон.
Мы искренне трясем друг другу руку. Даже не верится, что эти сдавшиеся в плен ребята были недавно нашими врагами.
– А ведь я мог тебя сбить, – говорю Антону.
– Кто знает, – говорит он лукаво, – мог бы и я тебя сбить.
Оказалось, что Антон опытный летчик. До войны закончил школу воздушной акробатики, много летал, имеет большую практику.
– А почему вышли из боя летчики вашей второй пары?
– Ведь они улетели раньше вас? – спрашиваю Антона.
– У них кончилось горючее. На тех машинах были немцы.
– Ну, а как чувствуют себя сейчас фашистские авиаторы? – поинтересовался командир полка.
– Плохо, русские сильно побили. Покрышкин, Глинка, Савицкий…
Антон рассказывает, что немецкое командование предупреждало их об опасности при встречах с советскими асами: «Особенно Покрышкина остерегайтесь. У него нет постоянной, шаблонной тактики. Каждый раз он строит маневр неожиданно и сбивает с толку даже очень опытных немецких летчиков».
Перелетевшие летчики чувствуют себя непринужденно. Антон снял с головы шлемофон.
– На Кубань есть жарко.
Мы смеемся. Засмеялись и сдавшиеся в плен гости.
– Смотрите, а ведь Иванов и этот Антон похожи друг на друга, вроде, как братья, – послышался чей-то голос. – И волосы у обоих курчавые, и роста одинакового.
– Конечно, братья, – говорит Осипов, – по крови. Братья-славяне.
– О, да! – восклицает Антон, – сербы, чехи, хорваты и русские есть братья.
– Братья-славяне небось проголодались? Идемте в столовую подкрепимся.
Во время ужина было много разговоров. Антона и его ведомого уложили спать в комнате, рядом с дежурным по части. Отправились и мы на отдых. Долго я не смыкал глаз, все думал, и не верилось, что такое может произойти.