Такое поведение на работе нужно поощрять.
А вот на следующий день пришла совсем другая смена.
Только тут я вспомнил про человеческий фактор.
Вроде бы одна страна, одна столица, одна больница, один главврач, одна работа, а оказывается, что исполнять ее можно по-разному.
Людям в новой смене будто подменили души и мозги. Никого не допросишься, ничего не узнаешь.
На просьбы ноль внимания, будто и нет никаких больных. Они не торопясь с большой неохотой выполняли назначения врачей
Зато сами все ходили с руками в карманах халатов, словно перед тобой минимум будто заведующая отделением, а не медсестра.
Все такие деловые, особо лысый молодой мужик, от которого постоянно разило дешевым табаком. Похоже на то, что он курил свою приму прямо отделении, в комнате для медсестер.
Одной пациентке он нагрубил, когда та о чем-то попросила. Было далеко и я расслышал только ответ медбрата:
— Глаза бы мои вас не видели, как же вы все остонадоели со своими хотелками! Хрен тебе, перетрешься. Тут тебе не санаторий и не дом отдыха.
Он ушел и больше к ней не подошел.
Меня это очень злило. Ладно я — могу потерпеть, но бабушкам после операций было тяжко.
Около меня лежала одна такая пожилая, немощная женщина.
Ей очень долго не несли капельницу и мне пришлось вмешаться.
Когда мимо в очередной раз фланировала медсестра, я громко подозвал ее.
— Чего тебе? — бесцеремонно обратилась она ко мне с недовольной гримасой.
— Если ты сейчас же не принесешь капельницу и не поставишь вон той больной, — я кивнул в сторону бабушки, дожидается внимания уже третий час, — то я сорву к едреней фене все эти гребные трубки и сам схожу к главврачу за капельницей.
— Ой напугал ежа голой задницей, — она ответила с вызовом.
— Так, хорошо… — я начал приподниматься и взялся за трубку, идущую к ИВЛ.
— Стой. Ладно. Я иду.
— Хорошо, жду ровно минуту, — я посмотрел на часы на стене и засек время, — еще вон та бабушка, просит измерить ей давление и дать таблетку.
Я показал еще на одну пожилую пациентку.
— Уймись, я сказала сейчас все принесу, — медсетра почувствовало, что запахло жареным.
Она действительно сходила и вернулась с «вешалкой» для капельницы, вместе с ней пришел тот лысый, от которого разило.
Он начал мерить давление бросая злобные взгляды в мою сторону. Но видимо не решился комментировать, потому что каждый раз натыкался на мои холодные зрачки.
Лысый даже потом молча принес лекарство нормализующее давление.
Когда они удалились, бабушки поблагодарили меня за помощь, поцокали языком пообсуждали безразличие медперсонала.
За весь оставшийся день они не сделали почти ничего, а после отбоя видимо решили устроить сабантуйчик. Курили, гудели, громко смеялись.
Двери в комнату персонала были открыты и все происходящее отлично слышно.
Пациенты на своих кроватях ворочались. Они все возрастные, разве тут уснешь в таком гвалте.
На следующее утро вышла новая смена, третья. Она была не так плоха, как «вторая», но хуже чем «первая», которой я восторгался позавчера.
В этой смене меня поразил молодой парнишка — медбрат. Он был примерно моего возраста, видимо студент медучилища.
Пришёл раньше всех и начал наводить чистоту и порядок кругом. Вот надо же, как отличаются люди на одном и том же рабочем месте.
Он вынес все утки и судна. Потом протер дезинфицирующим раствором все тумбочки, подоконники, спинки кроватей. Вымыл полы, а потом поправил всем желающим постель и подушки.
Такого и на больничную Доску Почета представить не жалко. Молодец парень.
Правда он был один такой инициативный. Его коллеги медсестры такого рьяного старания не проявили. Но все же они откликались на просьбы, пусть и не все.
Нормально Без грубости и фамильярности общались с больными Выполняли назначения врачей, не суетились, но и не затягивали с процедурами.
Утром пришла Татьяна Константиновна в белом халате с фонендоскопом на шее. Осмотрев меня, послушав и померив давление, она удовлетворенно кивнула. Потом спросила беспокоит ли меня что-нибудь.
А меня сильно беспокоило две вещи. Во-первых, я знал, что мне придется отвечать за угон и дела, которые я натворил с чужой машиной. Но я был полон желания отработать, возместить ущерб и искупить свою вину.
А во-вторых, я не стал ей рассказывать, что я до сих пор находился под огромным впечатлением от увиденного в сегодняшнем сне, в котором я находился за рулем нереально красивой и очень быстрой машины.
Я не знал, как описать словами ее и мои ощущения от вождения этого мощного болида. Не знал почему во сне меня преследовали не менее красивые автомобили на одном из которых была надпись русскими буквами «полиция» вместо «милиции».