В кабинете доктора Форнам странная смесь запахов: бумага, чернила, книги, клей, на который посажено ковровое покрытие, пластик стульев, но есть что-то еще – кажется, шоколад… Она хранит коробку конфет в ящике? Хотел бы я знать. Если спрошу, она обязательно сделает пометку в деле. Замечать запахи не принято. Пометка о том, что ты заметил нечто, что не принято замечать, это плохо. Хотя в целом замечать – это хорошо.
Мне кажется, люди не во всем одинаковы. Она любит повторять: «все знают это» или «все делают то». Я аутист, но я не слепой: все знают и делают разное. Машины на парковке разных цветов и размеров. Сегодня тридцать семь процентов машин синие. Грузовики и фургоны составляют девять процентов. Мотоциклов всего восемнадцать, парковочных зон для них три. Получается, ровно по шесть, но десять припаркованы у техобслуживания. Существуют разные каналы, разные телепередачи – этого не было бы, будь все люди одинаковыми.
Она откладывает телефон, смотрит на меня с тем самым выражением. Не знаю, как назвали бы его другие, но для меня это выражение «нормального человека». У нее на лбу написано, что она нормальная и все знает о жизни, а я хуже ее, я будто бы ненастоящий человек, хоть я все прекрасно чувствую, например ребристую поверхность офисного стула. Раньше я подкладывал под себя журнал, но она говорит: не нужно этого делать. Думает, раз она нормальная, то лучше знает, что мне нужно, а что нет.
– Да, доктор Форнам, я слушаю.
Слова льются на меня, едкие, как уксус.
– Послушайте и ответьте на вопросы, – говорит она и ждет.
– Хорошо, – говорю я.
– Замечательно, – говорит она, не глядя на меня.
В коридоре слышны приближающиеся шаги. Идут двое, разговаривают. Вскоре их слова перемежаются с ее. «Следующая пятница…» «Собираюсь к Дебби…» «Неужели? Зря…» «А я их предупреждал!» «Не может быть!» «Вот так птичка!» Доктор Форнам ждет от меня ответа. Вопрос, кажется, был не про птиц.
– Извините, – говорю я.
Она советует быть повнимательней, делает еще одну пометку и спрашивает, с кем я общаюсь.
Ей не нравится, когда я отвечаю, что играю в Сети со своим другом Алексом из Германии и другом Ки из Индонезии.
– В реальной жизни, – сухо поправляет она. – Например, на работе.
Я рассказываю, она опять кивает, затем спрашивает о боулинге, мини-гольфе и местном сообществе аутистов.
От боулинга болит спина и отвратительно шумит в голове. Мини-гольф для детей, а не для взрослых, но мне он не нравился даже в детстве. Мне нравился лазертаг, но, когда я сказал ей об этом на первой встрече, она написала «склонность к агрессии». Потом мне еще долго каждый раз задавали серию вопросов про агрессию, а пометка, я уверен, осталась в деле навсегда. Я напоминаю, что не люблю боулинг и мини-гольф, она советует попробовать еще. Я говорю, что сходил на три фильма, и она спрашивает, о чем они. Я читал отзывы и могу рассказать сюжет. Смотреть фильмы я тоже не очень люблю, особенно в кинотеатрах, но я должен что-то рассказать… она пока не догадалась, что я просто пересказываю сюжет по отзывам.
Внутренне сжимаюсь перед следующим вопросом – он всегда меня злит. Моя сексуальная жизнь ее не касается! Будь у меня девушка или парень, ей я рассказал бы последней. Она и не думает, что есть, она просто хочет подтвердить, что нету, – от этого еще хуже.
Наконец-то! Она прощается до следующего раза, я говорю:
– Спасибо, доктор Форнам!
– Вот и хорошо! – хвалит она, будто я дрессированный пес.
На улице жарко и сухо, машины на парковке блестят на солнце, приходится прищуриться. Пока глаза не привыкли к яркому свету, люди, идущие навстречу, кажутся темными пятнами.
Я иду слишком быстро. Это понятно по тому, как сильно шлепают по асфальту ботинки, и еще по искаженным лицам встречных прохожих – мне кажется, они пугаются. Почему? Я иду мимо, не собираюсь в них врезаться. Надо замедлиться и включить музыку в голове.
Доктор Форнам говорит, что мне нужно научиться любить музыку, которая нравится другим. Я умею. Многие любят Баха и Шуберта, и не все они страдают аутизмом. В мире не существует столько аутистов, чтобы составить аудиторию для многочисленных опер и симфонических концертов. Однако для нее «другие» – значит «большинство». Я включаю «Форелевый квинтет», и, по мере того как музыка заполняет меня, дыхание выравнивается, шаги замедляются в такт дыханию.
Теперь под правильную музыку ключ входит в замочную скважину легко. Сиденье теплое, и это приятно, мягкая шерсть успокаивает. Раньше я покрывал сиденье обычным флисом, но с одной из первых зарплат купил настоящую овечью шкуру. Перед тем как завести мотор, слегка подпрыгиваю в такт. Когда заводишь мотор, иногда трудно не прервать музыку в голове. Я стараюсь завести его в нужный момент.