— В бытность мою на Терре ко мне обратились с предложением представители партии лордес. Вам что-нибудь известно о такой?
— Ага, — Дар облизнул пересохшие губы. — Архиконсерваторы.
— Неделю назад я не использовал бы приставку «архи», хотя на данный момент вполне разделяю ваше мнение, — Балабахер покачал головой. — Что за удивительная планета Вольмар!
— Вы говорили о партии лордес, — напомнил Дар.
— В самом деле, — встрепенулся Балабахер. — В общем, ко мне подошли с предложением сбросить генерал-секретаря и войти во временную хунту, пока у власти не окажется более эффективное правительство.
Дар почувствовал себя в личине резистора, по которому пропустили сильный ток.
— Вы говорите о диктатуре?!
— Разумеется. Диктатура — наиболее эффективная форма правления из всех существующих.
— Да, конечно, диктатура эффективна. Пошли они ко всем чертям, эти дурацкие дебаты в парламенте и независимый суд, общественное мнение и свобода печати!
— Действительно. Как администратору с кое-каким, опытом позвольте заверить вас, молодой человек, все эти так называемые демократические процедуры занимают массу времени, к тому же они многих развращают, не позволяя людям заняться более производительным трудом.
— И во что выливаются эти демократические процедуры? — сардонически ухмыльнулся Дар. — Всего лишь в такую придурь, как свобода и справедливость.
— Вы правы, мой юный друг, — не замечая насмешки, продолжал экс-губернатор, — это действительно самая настоящая придурь. Но как ни странно, она имеет большое значение здесь и помогает вольмарцам чего-то достичь.
— Но мне казалось, свобода и справедливость оправдывают затраты везде.
— Нет, затраты на эти понятия оправдываются только в динамичном обществе, таком, как на Вольмаре. И тем не менее я отказался стать участником путча, но...
— ...вы не смогли убедить партию лордес повременить с переворотом.
Балабахер печально улыбнулся.
— А когда они кого-нибудь слушали?
— Но ведь и консерваторы иногда способны на широту взгляда, — заметил Дар. — Вспомним историю с правлением Железной Леди. Уж ее-то трудно уличить в том, что она не прислушивалась к чужому мнению.
— Но только не тогда, когда мадам Тэтчер была у кормила. Эффективность нужна больше отдающим приказы, нежели исполнителям, — экс-губернатор поднял палец. — Взять, например, министра финансов: его целью является поддержка экономики всего Федерата на стабильно высоком уровне.
— С должным почтением, ваша честь, отношусь к вашей терминологии, но не будет ли правильнее сказать: на «прибыльном уровне».
— Конечно, нет, мой мальчик, но министр очень быстро начинает отождествлять обе цели. Соответственно, он начинает коситься на те программы, которые потребляют больше, чем отдают.
Дар почесал в затылке.
— Какие, например?
— Торговля с окраинными мирами, такими, как Вольмар.
— Погодите, — Дар с удивлением заметил, что упоминание о планете-тюрьме его задело. — Мы экспортируем огромное количество проката.
— Не спорю, но мне приходилось видеть документы торгового баланса: Федерат снабжает вас товарами на гораздо большую сумму, чем прибыль от закупки вашего проката. И это не считая стоимости фрахта. В этом смысле наблюдаются очевидные финансовые потери для Терры.
— Простите, но ведь стальной прокат используется для строительства звездолетов.
— Ну и что? Как объяснить отрицательный баланс министру финансов? Сослаться на важность прокладки новых звездных трасс?
— Гм, — буркнул Дар, — теперь я понимаю. — Таких планет, как наша, много, да?
— Почти три десятка, — согласился Балабахер. — Три десятка колоний, и от каждой зубная боль в тридцать пять — сорок миллиардов убытка.
— Но это же возместится в итоге, — вспыхнул Дар. — Дайте нам только время и экспорт превысит импорт! — внезапно его осенила мысль. Он наклонил голову и прищурился. — Вы не случайно в качестве примера выбрали министра финансов, верно?
Глаза экс-губернатора удивленно округлились. Потом он обезоруживающе улыбнулся.
— Конечно. Именно министр финансов послужил связующим звеном с партией лордес. Его доводы были весьма убедительны. Весьма. Склонив меня на свою сторону, что колонии должны быть оторваны от сосцов метрополии, он и организовал мое назначение на Вольмар.
Дара осенило вторично.
— Вы не стали бы раскрывать свои секреты передо мной, если бы не считали, что я способен кое-что сделать.
— Не знаю, насколько это тебе удастся, сынок, — сказал Балабахер, — но попытаться стоит. Будет нелегко попасть на прием к генерал-секретарю, но надо постараться сообщить ему о кознях консерваторов: выборные депутаты Бундбридж и Сатрап сговорились с генералом Форсмайном о государственном перевороте. Ты запомнил фамилии заговорщиков?
Дар кивнул утвердительно.
— Не забывайте, ваша честь, что мы толкуем о верховном лице метрополии. Исполнительный секретарь не поверит голословным утверждениям человека с улицы без весомых доказательств.
— Они у этого человека с улицы будут, — Балабахер вынул из кармана листок бумаги. — Вызубри коды, сынок, и сожги. Достаточно набрать их на любом компьютерном терминале и у вас в руках окажется превосходный набор компрометирующих документов с подписями.
Дар изумленно переводил взгляд с листка на Балабахера.
— Но как... это... возможно...
— Молодой человек, — улыбнулся экс-губернатор, — не следует меня недооценивать. В конце концов, я все же специалист. И замечу при этом, неплохой. Министр Бундбридж меня убеждал как только мог, но я зубы съел за своим письменным столом, чтобы держать нос по ветру и не бросаться в омут с завязанными глазами. Можно сказать, инстинкт. Одно из первых правил, которые тебе преподносят в учреждении: «Получи распоряжение в письменном виде и сохрани копию».
— Как вам удалось обнаружить этот, как вы говорите, «превосходный набор компрометирующих документов»?
— Люди давно уже ничего не прячут в сейфах под фальшивым дном, молодой человек. Лучший тайник — компьютер. Но какой бы код ни придумал один человек, его всегда раскусит другой. А я эксперт, не забывай.
— Вам удалось расковырять все личные коды лордес?
— Нет, только Сатрапа и Бундбриджа. Материалы генерала хранятся в машинной памяти компьютеров военного ведомства, но хватит и документов депутатов. Под кодом, который я тебе дал, найдется достаточно доказательств, чтобы убедить даже такого упрямца, как генерал-секретарь.
Листок обжигал пальцы Дара. Он выдавил вымученную улыбку.
— Не волнуйтесь, ваша честь. Я сделаю все, что в моих силах.
— Я перед тобой в долгу, сынок, и мириады будущих обитателей Федерата. Большего никто не вправе просить, — Балабахер оглянулся, — кроме, впрочем, твоего начальника. Я вижу, он хочет добавить к уже сказанному пару слов.
— Время отправляться, Ардам, — мягко напутствовал Шаклер и взял курьера под локоть.
Высокий вой заложил уши. Помпы на пароме принялись закачивать охладительную жидкость. Самми первой направилась к трапу.
На взлетном поле генералу пришлось повысить голос, чтобы перекричать нарастающий рев запущенного на продув двигателя:
— Ты представляешь всю важность своей миссии?
— Да. Чтобы Бюро, наконец, оставило нас в покое, — проорал Дар. — Генерал...
Шаклер приставил к уху ладонь.
— Его честь сообщил мне о планируемом перевороте. Это действительно так серьезно?
— Конечно. Я ждал чего-нибудь похожего давно.
— Ждали?!
— Скорее, подозревал. Любой, кто изучал историю, мог распознать зловещие признаки. Меня это начало беспокоить лет за десять до прибытия сюда.
— Вы оказались на Вольмаре именно поэтому?
Шаклер удовлетворенно хмыкнул:
— А вы проницательны, молодой человек. Да. Если демократия обречена на федеративном уровне, то ее необходимо сохранить локально, на отдельных планетах. И я подозреваю, что к концу столетия мы будем совершенно отрезаны от остального мира.
— Мрачная перспектива, — вздохнул Дар. — Так что мне делать?
— Делать? — переспросил удивленно Шаклер. — Да что можно с этим поделать. Разве что совершить донкихотский набег на приемную исполнительного секретаря или обратиться с сиюминутной сенсацией к средствам массовой информации. Однако предупреждаю, пользы от этого будет мало.