— Полина, ты совсем одичала? Чего на людей-то бросаешься? — поинтересовался он.
Естественно, я ему не сказала, в чем была истинная причина моей ссоры с белобрысой Ломоносовой.
— Она… приставала к моему парню, — мигом придумала я отмазку.
— Ха-ха-ха! Парень, блин. Ну-ну!
— Зато он меня понимает.
— Понимает? Хм… знаем мы таких.
— Слушай, мне считай восемнадцать!
— О тебе могут подумать…
— А мне плевать, — перебила я его, — единственные, чьи мнения меня волнуют, это ты да Саша.
— А как же Олег? — произнося это имя, брат скривился.
— Хе-хе-хе! Я понимаю, что это не на всю жизнь.
— О-о-о…
— Кстати, а что у тебя? Ты встречаешься с кем-нибудь? Я же ничего не знаю…
— Нет! Я работаю, учусь и занимаюсь хозяйством! — домыв посуду, ответил брат.
— Ты же у меня красавец! Вон какой! Высокий! Стройный! Черноволосый! На лицо симпатичный, правда нос картошкой, — критично осмотрела я Кира. — Умный! Заботливый! Прям душа радуется!
— У меня душа радуется, что ты наконец-таки убралась и даже, судя по сделанному тебе выговору, посетила школу.
— Пф… ну все, хватит! — развернувшись, я прошла в свою комнату и, пожелав ему спокойной ночи, закрыла за собой дверь.
Написав Олегу о том, что скучаю, я разобрала кровать и, переодевшись в ночнушку, достала из сумки пачку сигарет. Убедившись, что брат ушел к себе, открыла окно, уселась на подоконник и «задымила».
Наша квартира располагалась на втором этаже обычного девятиэтажного дома. Все свое детство я провела возле этого окна, постоянно любуясь то ярким летним солнышком, то красиво желтеющей, краснеющей и безумно романтично падающей с деревьев осенней листвой, то казавшейся отчего-то веселой метелью, то просыпающейся после зимы природой.
Сейчас прямо в окно мне билась ветками красная промерзшая рябина. Еще с садика я любила сесть на подоконник и часами рассказывать самой себе различные стихотворения о природе, зачитывать рябине понравившиеся произведения.
Докурив, я спрыгнула с подоконника и закрыла окно.
=== Пятая ===
— Полина Брег! Вы опять заснули на уроке? — раздалось у меня над ухом.
— Простите! — вскрикнула я, моментально раскрыв глаза и приняв сидячее положение.
Рядом заливался в приступе смеха Кир.
— Ах ты, подлый мужик! Как тебе не стыдно? — упрекнула я его, отдышавшись.
— В честь последнего дня твоей несовершеннолетней жизни хотел обрадовать тебя. Сегодня не будет колбасы. Держи деньги, покупай, что хочешь.
— О… какие мы щедрые, — обрадовалась я.
— Да, кстати, я забыл о том, что тебе надо раньше вставать, так что, по моим расчетам, тебе выходить через пятнадцать минут, — промямлил Кир, уже выходя из комнаты.
— Что? Ах, ты…
Вылетев из кровати и запихнув себя в душ буквально на пару минут, я быстро оделась и, с презренным взглядом пригубив принесенный в коридор Кириллом кофе, выскочила во двор.
Добежав до школы, я мгновенно переоделась и, естественно, не приведя себя в порядок, заняла место за группой десятиклассников, которые подозрительно щурились в мою сторону.
— А ну-ка, хорош глазеть! — шикнула я на них и, озираясь по сторонам, достала потрепанную пудреницу вместе с расческой. — О, какой кошмар! Еще и не покурила!
День не заладился.
— Берг! Полина, вы разве не должны дежурить? Почему вместо этого вы смотрите в зеркало, занимаясь ерундой? — день не заладился вдвойне. Маргарита Сергеевна замерла напротив меня и сердито скрестила на груди руки.
— Я… я…
— Еще плюс два дня дежурства. Я выбью из тебя все, девочка! — развернувшись, завуч стала подниматься на второй этаж.
— Сволочь! — вырвалось у меня.
— Малинка, ругань — это плохо! — прозвучало рядом.
— Что? Максимка! Отстань! — потрепала я его по волосам.
— Пф… тоже мне. У нас разница всего-то в три с половиной года, подрасту, и будешь моей! — коварно заявил мне мелкий.
— Ладно-ладно! Ты мне тут зубы не заговаривай! Почему без сменки? — заметив грязные разводы на его ботинках, поинтересовалась я.
— Ну блин! Думал, не заметишь. Мама так отправила.
— М-м-м… Максим…
— Ну, Малина! Пропусти! Пока меня десятиклассники не спалили! Пожалуйста! Ну будь человеком! — состроил он прискорбное лицо.
— Эх… Маргарита спалит, меня еще больше накажут. Ладно, проходи! — указала я ему на лестницу.
— Спасибо! — радостный он рванул вверх.
— По-моему, ты не должна была его пропускать, — обратилась ко мне рыжеволосая десятиклассница.