Но все получилось иначе.
Как-то в один из апрельских дней государственный прокурор Кобольд определил, что обвинение против лектора Карелиуса отпадает в части, касающейся ответственности, согласно параграфам 197 и 21 о соучастии в убийстве человека. Остальные обвинения остаются в силе, однако наказание за эти правонарушения можно, по-видимому, ограничить долгим предварительным заключением.
Газета «Дагбладет» рассматривала это решение как свою личную победу и как доказательство приверженности страны к западной демократии.
«В нашей стране обвинение может быть выдвинуто, а затем снято, если нам это подсказывает чувство справедливости! — писала газета. — Обвиняемый отрицает свою вину, и это обстоятельство принимается во внимание. Произойди подобный случай в одной из стран Востока, где у власти стоят рабочие правительства, лектора Карелиуса заставили бы сознаться во всем, и даже более того. Там, если нет веских доказательств, в ход пускаются азиатские яды и восточные пытки. Но здесь, в условиях просвещенной либеральности обитателей квартала вилл, обвинение снимается. Те господа и дамы, которые без конца кричат о мире, должны поразмыслить над этим!» — заключала газета «Дагбладет».
— Значит, убийцу нашли? — спросил лектор Карелиус, когда защитник сообщил ему радостную весть.
— Нет, — ответил адвокат Гуль. — И я думаю, что его вообще не найдут.
— Почему же государственный прокурор так неожиданно переменил мнение?
— Не могу сказать. В «Ярде» ходят слухи, что Йонас якобы что-то раскрыл. Он втихомолку занимался этим делом. Впрочем, мне ничего не известно.
— Йонас? Тот расторопный сержант, который принес мне сосиски с горячим картофелем в тот день, когда я заблудился?
— Йонас чересчур расторопен, — сказал адвокат. — Он крал золотые слитки, торговал долларами и получил взяток тысяч на двести. Он чересчур расторопен!
— И он же раскрыл двойное убийство?
— Пожалуй, он кое-что раскрыл. В «Ярде» люди уже шепчутся об этом. Он вмешался в такие дела, которые вовсе его не касаются. Вот почему он плохо кончил!
— Разве раскрытие убийства хуже, чем кража золотых слитков? — спросил учитель социологии.
— Да. Иногда оказывается, что хуже, — ответил его защитник.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
Весна шествовала вперед — эта затянувшаяся весна. Время анемонов уже прошло, деревья в лесу покрылись зеленой листвой. Настала пора, когда школьники готовятся к экзаменам.
Преемник лектора Карелиуса повторял со своими учениками курс социологии. Из американского посольства в государственные школы были присланы учебные пособия в картинках и диаграммах — с целью наглядно показать преимущества западной демократии. Директор Тимиан повторял латинскую поэзию с молодыми людьми, которые скоро будут студентами и, надев белые студенческие фуражки, отправятся в широкий мир, чтобы стать владыками в царстве духа.
— «Вот место, где Скорпион сгибает свои кривые клешни двумя дугами и, извиваясь всем телом и отведя в сторону хвост, вытягивается между двумя созвездиями. При виде чудовища, из которого по капле сочится и испаряется черный гной и которое собирается вонзить в тело юноши свое кривое жало, сердце Фаэтона сжимается от страха…»
Скорпион распростер свое отвратительное тело над западным миром, разбрасывая капли яда и отравляя воздух гнойными испарениями. «Скорпион» — это вовсе не торговец зеленью Лэвквист или торговец коврами Ульмус, а нечто более крупное и отвратительное. Это огромное животное, которое носит на спине все свое потомство, кормит и защищает его, чтобы потом сожрать. Но люди древности говорили, что если заставить это ядовитое животное выползти на свет, то скорпион, видя, что все пути ему отрезаны, подымает свой изогнутый хвост, вонзает жало в собственное тело и умирает от яда, источником которого сам является.
Пышной зеленью одела весна всю страну. Для иностранных летчиков, которые наблюдали ее сверху, она была лишь поверхностью, стратегической территорией, строительным участком, который можно купить. Но для людей, которые ходили по этой земле и обрабатывали ее, она была больше, чем строительный участок. Они не могли помыслить, что ее можно продать.
Пухлые социал-демократы, антрепренеры, владельцы пароходных компаний и редактора газет сидели, попивая коктейли, с иностранными генералами и экспертами и торговали своей родиной. Повсюду в покрытой зеленью стране подготавливали землю для врага, заливали ее цементом и распланировывали так, чтобы летчикам бомбардировочной авиации и американским солдатам было удобнее приземляться. На их стороне были пресса, общественное мнение, акционерное общество «Дагбладет», но не народ… Народ мирный, народ терпеливый умел в решительные моменты быть поразительно упрямым. Когда немцы захотели покорить его, он неожиданно поднял восстание. Оказалось также, что народ не способен поддаться американской пропаганде. Люди не желали любить иноземцев, которые оккупировали страну. Американцы имели на своей стороне общественное мнение, представленное акционерным обществом «Дагбладет», но не симпатии народа. Похоже, что упрямый народ хочет снова устроить восстание. К нему уже готовились в секретном отделе «Ярда». Наготове лежали списки с именами патриотов. Готовились к восстанию и шпики.
Стояла весна, время, когда производится посадка растений. В «Ярде» также имелся небольшой питомник. В контрразведке при государственной полиции любовно выращивали особые растения, которые надлежало затем насадить в рабочих организациях и коммунистической партии. Это особого рода рассада — провокаторы, засланные в передовой отряд народа, чтобы в нужный момент создать повод для вмешательства полиции.
«Ярд» — это сердце буржуазного государства. Со всеми своими камерами, катакомбами, тупиками и двойной системой лестниц и коридоров он является крепостью буржуазии, архитектурным выражением ее сущности.
Была намечена постройка нового крупного здания наподобие «Ярда». Дом, где над входом, распластав крылья, парил чужеземный орел со злобным взглядом и жадными лапами на фоне звезд и кровавых полос, стал теперь слишком мал. В нем больше уже не вмещались канцелярии и картотеки, которые были необходимы. Не хватало места для всех инспекторов, инструкторов, контролеров и штабов, которые должны были работать в стране. Уже не хватало жизненного пространства для комитетов, контрразведок, агентов и тайной полиции, которые должны были выполнять свои задачи согласно программе помощи слаборазвитым районам Европы. Всевозможным иностранным агентурным организациям также требовались гораздо более просторные помещения.
На бывшем собачьем кладбище в восточной части города был выкопан котлован для громадного нового здания. В один чудесный весенний день, когда вовсю сияло солнце, был заложен фундамент; в честь торжества, словно два брата, реяли рядом иностранный флаг и национальный. Американские сверхмощные бомбардировщики и истребители звеньями носились и гудели в голубом весеннем небе. Расторопные американские солдаты с размещенных в гавани военных кораблей проходили парадным маршем, заложив за щеку жевательную резинку, а оркестр американских военных моряков играл попеременно с джазом местных ополченцев. Люди, проходившие мимо места, где происходило торжество, с чувством неприязни смотрели на музыкантов, потому что иностранные оркестры не впервые затевали концерты на улицах.
Иностранный посол заложил в фундамент первый кирпич.
— За демократию и христианство! — произнес он, протягивая премьер-министру страны серебряную лопаточку каменщика.
Социал-демократический премьер-министр взял лопаточку своей пухлой рукой, оттопырив мизинец, который торчал, словно баварская сосиска. Вот он стоит перед фотографами, этот напомаженный человек в хорошо отутюженном костюме, человек, который достиг поставленной цели, пробил себе дорогу к власти и отошел от своего класса. Бычий затылок, маленькие прищуренные, зорко следящие за всем глаза, жадно раздувающиеся ноздри курносого носа — все в нем выражало готовность служить иноземному орлу. Закладывая кирпич в фундамент иностранного строения, он ясным голосом, красиво и отчетливо выговаривая слова, сказал: