Но это частности, хотя и неприятные. В случае продолжения в том же направлении Россия сможет даже определенный выигрыш получить. Армия у нас в приличном состоянии, технологический уровень тоже высок. Хроноквантовые двигатели для звездолетов умеем строить только мы. Свои границы защитим, где нужно – интервенции проведем. Дело совсем в другом. Я после знакомства с господином Новиковым посадил несколько абсолютно надежных аналитиков с подходящим образованием за интересную работу. Вручил им распечатки с полученных от Андрея Дмитриевича монографий и предложил составить параллельные таблицы главнейших исторических, политических событий, динамику экономических процессов у вас и у нас. От момента «развилки». Жаль, что у вас все заканчивается восемьдесят вторым годом… Но тенденции и без того ясны… Мы провели экстраполяцию…
«Экстраполяцию вы провели, – подумал Шульгин, – неплохо бы взглянуть. Если твои ребята предсказали самоликвидацию СССР, КПСС и Соввласти – немедленно переманю их на министерские оклады…»
– Понятно. Дальше объяснять не нужно. Будет время, я вас попробую в похожий на ваш мирок сводить. Примерно посередине расположился, в начале двухтысячных. Тоже химера, разумеется, и развилка почти там же. И у них аналогичные проблемы, только мужики там погрубее собрались, потомки белых победителей в Гражданской. Во главе с Императором. Не обремененные либеральными иллюзиями. Ориентируются на Николая Первого Павловича. Этот из нашей общей истории. Так он не стеснялся «братскую интернациональную помощь» коллегам по Священному Союзу оказывать. Правда, потом его тоже «кинули» «братья по тронам», но это уже от его доброты и доверчивости. Но я вам совсем другой вопрос задал. За информацию спасибо, мы к ней непременно вернемся, но как и зачем вы оказались в Ниловой пустыни день в день со мной? Вы, кажется, начали о некоей специальной тонкости в этом деле говорить, да Игорь помешал.
Умел Сашка, белогвардейский генерал-лейтенант и координатор спецслужб обеих противоборствующих сторон, беседовать с людьми. Внушая им мимолетно мысль, что сопротивляться и спорить – себе дороже обойдется. Уж генерал Врангель, Слащев-Крымский, Яков Агранов, сам адмирал Колчак покруче деятели были, а Александра Ивановича за авторитета признавали. Суздалев правильно оценил ситуацию. На вверенной ему территории, безусловно, бояться члену тайного правительства было нечего, в особенности – одного человека, из какого бы времени тот ни появился. Но он нуждался в помощи, пусть пока и консультативной, поэтому спорить не считал нужным.
Кроме того, Георгий Михайлович был по-настоящему встревожен. На самом деле внешнеполитические вопросы его волновали не слишком, не его епархия (в буквальном смысле), они были интересны лишь в качестве симптомов общего неблагополучия. А вот события в окрестностях Селигера – совсем другое дело. Тем более нечто подобное уже происходило и в других местах, просто не так масштабно и наглядно.
– Ах, да… Дело было так. Отец Флор, тоже полковник особой службы, кстати, сообщил мне, что на вверенной ему территории происходят непонятные вещи. Деформации времени, как вы правильно выразились. Монастырь изменения почти не затронули. А вокруг… Ну, вы сами знаете. Добросовестность игумена я подвергать сомнению оснований не имел, ибо основной принцип нашей работы вы, как специалист, знаете…
– Знаю, – кивнул Шульгин, – или ты работаешь с агентом, или нет.
– Точно. Но и принимать какие-либо решения на основании устной информации сказочного жанра немыслимо. Бомбардировочную дивизию поднять по тревоге, к примеру. Я полетел туда сам. Иного выхода не было…
Шульгин снова кивнул.
– Прибыл, выслушал доклад игумена, опросил несколько очевидцев. Из числа монахов, не попавших под влияние «процесса» и сохранивших здравомыслие и адекватность, а также людей, полностью отождествляющих себя с так называемым «тринадцатым веком». Допрашивать мы умеем, это вам и Андрей Дмитриевич может подтвердить. Все, естественно, проходили процедуру как свидетели, обвиняемых и потерпевших пока не обозначилось.
Последние слова он произнес с уместной долей иронии.
– И что же мы выяснили? Процесс протекает крайне дискретно. Монастырь является одновременно центром «постановки» и очагом «стабильности», не позволяющим «наваждению», или «псевдореальности», полностью вступить в свои права. Большая часть монахов (имеющих спецподготовку), как и отец Флор, оказались абсолютно невосприимчивы, с самого начала осознавая, что имеют дело с чем-то необъяснимым, но не сверхъестественным. Остальные оказались в положении нашего друга Ростокина, «меж двух миров». Внутри монастырских помещений и храма сохраняют ту или иную степень критичности, но уже во дворах и тем более за стенами иллюзия берет верх. За пределами острова сто процентов жителей абсолютно убеждены в подлинности происходящего и ведут себя соответственно. Все это в радиусе примерно двадцати километров. Дальше наша разведка не проникала.
Все предметы снаряжения и вооружения абсолютно подлинные, то есть материальны и работоспособны, только не имеют аналогов и даже прототипов в нашем мире. Это именно «оружие вообще». Я бы сказал так – воплощенная в металле идея оружия определенной исторической эпохи. Также и все прочее – дикая мешанина подлинных фактов, обывательских представлений, «зрелищных эпизодов». Как в плохом фильме. Но, повторюсь, все вместе до ужаса реалистично.
Шульгин не мог с ним не согласиться: сам пришел точно к такому выводу.
– А до моего появления вы с «князем Игорем» не контактировали? Когда он на своем КП княжну встречал, а потом в монастырь явился оборону организовывать? Не появилась у вас идея связать происходящее с планом «Репортер»?
– Вы и об этом знаете? – поразился Суздалев, но тут же и поправился: – Ах да, конечно! Как я мог забыть. Снова Андрей Дмитриевич… Нет, встречаться я с ним не стал. По названной вами причине. Скажу даже больше – после того как Новиков разыскал Ростокина в Сан-Франциско и оба они исчезли из нашего поля зрения, названный вами план получил более высокую степень важности. Ваш друг по непонятной причине не счел нужным поставить нас в известность о своих дальнейших действиях…
– От его имени приношу извинения. Ситуация сложилась таким образом, что им пришлось отступить в наше время в экстренном порядке. Эвакуироваться, можно сказать. Вот только сейчас появилась возможность вернуться. И тоже не совсем по своей воле. Но это отдельный разговор, у нас еще будет время, надеюсь.
– Я – тем более. Как только отец Флор сообщил мне о начавшемся катаклизме и передал первую видеозапись, я по своей линии объявил боевую тревогу и приказал взять «объект» под плотное наблюдение. И ваше появление мои сотрудники немедленно зафиксировали. Мне, поверьте, сразу на душе полегчало. Хоть какая-то определенность… А помня наши разговоры с Новиковым, я подумал, что вы там у себя сочли это время подходящим для вмешательства…
План «Репортер», о котором вспомнил Шульгин, основывался на предположении, что Земля стала объектом экспансии или хотя бы пристального внимания инопланетных пришельцев. Правда, кроме самого Ростокина, лично начальника службы безопасности космофлота Маркина и еще нескольких человек их никто не наблюдал и с ними не контактировал. Возможность утечки информации и возникновения по этому случаю паники среди обывателей и политических осложнений на более высоком уровне была мастерски пресечена сразу с двух сторон. СБКФ[2] наложила гриф высшей секретности на подлинные факты, под угрозой бессрочного лишения допуска в Заземелье заставила молчать очевидцев и участников. Одновременно Игорю было позволено опубликовать свой репортаж под видом серии фантастико-приключенческих рассказов. Рекламу им хорошую создали. Теперь, если бы кто и проболтался, это выглядело бы верным симптомом шизофрении. Начитался человек и вслух пересказывает прочитанное, утверждая, что он и есть главный герой выдуманных известным журналистом событий.