Доехали до конца Большого Коптевского, дальше двинулись пешком через пути. На месте их ждала группа РУВД.
Смирнов присел на корточки, разглядывая стеклянные глаза и дырку во лбу мертвеца.
— Андрей Дмитриевич, его что, переворачивали? — не поднимаясь, спросил Александр.
Врач кивнул:
— Угу. Уже окостеневшего.
— До вашего приезда мы ничего не трогали, — упреждая смирновский вопрос, проинформировал один из районных оперативников.
— Интересное кино. Шел, значит, простой советский человек, обнаружил, как говорится у Чехова, мертвый труп неживого человека, перевернул ногой, увидел, что не родной, и пошел себе дальше по своим обыкновенным делам. — Александр помолчал, потом добавил уверенно: — По-моему, Лешка Жбан. В пятьдесят втором по меховому складу проходил. Пуля пистолетная. Лидия Сергеевна, откуда стреляли?
— Положите в первоначальную позу, тогда скажу, — откликнулась изящная дама. Труп перевернули, уложили по еле заметному первоначальному оттиску.
— Ну? — поторопил Смирнов.
— Вон от той сосны, — указала Болошева на толстый терракотовый ствол метрах в пяти.
— Рома, гильзу. Снег плотный, она где-то сверху. — Казарян двинулся к сосне, разглядывая сине-серый зернистый снег.
— А теперь — следочки, отпечаточки, спичечки, окурочки. Лидия Сергеевна, ваше дело. И пощелкайте. — Смирнов выпрямился, отвалил к районным и спросил из вежливости: — Как дела, бойцы невидимого фронта?
— Зашиваемся, — за всех ответил следователь.
— Нашел, — лениво сообщил Роман.
Лидия Сергеевна взяла с его раскрытой ладони гильзу, осмотрела мельком, подкинула вверх, поймала и сообщила:
— Вальтер.
Она открыла чемодан, в маленький конвертик упрятала гильзу, вынула лейку и приступила к фотографированию.
— Когда его, Митрич? — обратился к врачу Смирнов.
— Вчера вечером, скорее всего. После вскрытия скажу точно.
— Лидия Сергеевна, мы вам не нужны?
— Нет-нет, Сашенька! Идите в машину, грейтесь. А мне, если что, ребятки помогут. — Лидия Сергеевна оторвалась от видоискателя, ласково посмотрела на районных. Те с готовностью покивали. Она тотчас этим воспользовалась — Тогда положите его в исходную…
Шофер, топтавшийся в безделье у «газика», спросил:
— Ну как там?
— Обыкновенно, — вяло ответствовал Смирнов и полез в машину. За ним — врач и Казарян. Шофер ненужно пнул сапогом колесо, проворчал так, чтобы пассажиры слышали:
— Человека убили, а им — обыкновенно.
— Помолчи, больная совесть МУРа! — грозно рявкнул Казарян и тут же получил по заслугам:
— Молодой ты еще, Казарян, чтоб приказывать. Да и чин не тот.
— Ты мне надоел, извозчик! — раздраженно заметил Андрей Дмитриевич. На этот раз шофер промолчал — уважал медицину.
— Мартышкин труд, ничего не найдет она после такого половодья. Следы оплыли, окурки раскисли. — Смирнов поежился. — Рома, как приедем, дело-то складское подними. Там, по-моему, компания была многолюдная.
— Банда, — поправил его Казарян.
— Да какая там банда! Шайка-лейка, хевра, одним словом. Банда у Скорина в январе была, Митинская. Вот это — банда.
Подошла Болошева, повторила то, что сказал Смирнов:
— Мартышкин труд. Следы оплыли, окурок нужный раскис до безобразия. Хотя один следок любопытный я загипсовала.
— Поехали домой? — предложил Андрей Дмитриевич.
— Домой! — пробурчал Александр злобно. — Дом-то мой — вот он, рукой подать. А нам в присутствие ехать надо, Витеньку Ящика колоть, пока теплый.
— Трогай, маэстро, баранки! — громко распорядился Казарян. Шофер уже не огрызался, сам хотел попасть в гараж и зашабашить.
Большой Коптевский, Красноармейская, у стадиона «Динамо» вывернули на Ленинградское шоссе, у Пушкинской свернули на бульвары. Вот и Петровка, дом родной, огни во всех окнах родного дома. Незаметно, по-весеннему быстро стемнело.
IIIВ его кабинете Ларионов продолжал трепать несчастного Витеньку. Похмельный Витенька потел, маялся.
— Устал, Сережа? — осведомился у Ларионова Александр. Тот не успел ответить — встрял в разговор Ящик:
— Это я устал, кончайте мотать!
— Здесь ты не устал, Витенька, здесь ты слегка утомился. Уставать будешь в зоне лагеря особо строгого режима. — Смирнов сел на свое место.