Смешно, но это правда: карусель, мельканье картинок, вся ваша жизнь проносится перед глазами.
Смешного мало: единственный, кто может вам помочь – тот, из-за кого вы умираете…
Познакомились мы с ним еще студентами. Зимние каникулы, 1990 год.
Сама я из Новгорода. Поступила в столичный институт. Жила в общаге. А после каждой сессии была обязана приезжать домой. Так хотела мама. Она переживала, тосковала. Что мне оставалось делать? Если честно, я по дому не очень скучала.
Там жили сестрица и мамин муж, мой отчим.
Папа нас бросил, когда я пошла в школу. Связался с какой-то девицей и сгинул. То есть, он где-то теоретически существовал, о чем свидетельствовало поступление алиментов на мамину сберкнижку. Но с нами он больше не общался. Когда мне исполнилось восемнадцать, прекратились и алименты. Мама вышла замуж спустя месяц после ухода папы. Через год появилась сестрица. Я не хочу сказать худого про маму, но мне очень трудно поверить, что новый муж может созреть в столь рекордный срок. Сестрица родилась недоношенной, много болела. Мама выматывалась и злилась. Отчим ходил на работу. Поначалу он проявлял энтузиазм по поводу нашей семьи. Вскоре загрустил. Потом начал пить.
Последние годы школы вспоминаются как сплошная тоска, из которой жизненно необходимо вырваться. Моим будущим не занимался никто. Рассчитывать я могла только на себя. Пока сверстницы шлялись на танцы, я монашкой сидела дома, пока отваливались в ПТУ, я зубрила учебники, пока теряли девственность, я посещала подготовительные курсы, пока выскакивали замуж, я изучала справочник для поступающих в ВУЗ ы.
В результате я сделала это. Поступила в медицинский. Сама! И не где-нибудь, а в столице. Вот так! Правда, не на лечебный, а только на фармацевтический. Недобрала баллов. Зато, познакомилась там с Анютой.
Каковы же были удивление и восторг, когда выяснилось, что мы с Анютой – землячки. Само собой, тут же стали подругами. Удвоив усилия, выбили комнату на двоих. Мы вместе учились, вместе проживали в общаге, вместе ездили на каникулы. Мы были производной одной провинции, замкнутой на себя. Перешли на второй курс, но столица раскрываться нам медлила.
Тогд а-то мне и подвернулись эти путевки.
Был такой поезд, студенческий туристический. Он выходил из столицы, шел по разным городам и возвращался в столицу. Первым пунктом маршрута стоял ни много, ни мало, мой Новгород. Я вдруг поняла, что рождена путешествовать.
Подбила Анюту. Она не хотела, но я-то настойчивая. Такой шанс: взять путевки, заранее съездить домой, повидаться с кем нужно, нанести все визиты, раздать все гостинцы, а когда поезд прибудет в наш город – подсесть. Анюта поартачилась да сдалась.
И мы с ней рванули…
Едва войдя в поезд, я тут же увидала его. Но что это – именно он, осознала не сразу. Их было двое – он, и еще один парень, шустрый такой парнишка, все вертелся, подмигивал, в тот же день подкатил к нам знакомиться: Кеша. Терпеть не могу наглых, хотя… Анюте Кеша тоже понравился.
Кешин товарищ интереса к нам не выказывал.
Шел второй день нашего путешествия. Мы осматривали кремль города Пскова, в группе туристов держась уже как бы нас четверо. Кеша хохмил, сам веселился и зажигательно развлекал нас – а он брел, отстранившись в загадочной меланхолии. Помню, было так холодно, дул ветер с реки, летел мокрый прилипчивый снег. Я поеживалась, пытаясь спрятаться в воротник. Анюта с Кешей ушли немного вперед. Я отстала. Сама не знаю, зачем.
Он поравнялся и навязал мне свой шарф.
Я поблагодарила. Начали разговаривать. Так, ни о чем, дежурная вежливость. Он строил фразы сдержанно, интеллигентно. Сразу видать – из приличных. И как будто меня побаивается. Глядя вдаль, он изредка на меня косился, но этих мгновений было достаточно. В глубине его глаз мерцал мутный испуг.
Похоже, это меня и привлекло – его передо мной страх.
К Питеру мы катили уже в одном купе. В Таллинне он не отходил ни на шаг. В Риге начал пошучивать, в Каунасе чертыхаться, в Вильнюсе нудить. А в Калининграде – вручил мне найденный на взморье янтарь. Последним был город Брест. На подъезде Анюта призналась: ей нравится Кеша. Что, если она с ним… Я выдохнула: валяй. Подруга и друг удалились осматривать Брестскую крепость. В купе мы остались вдвоем, я и он.
У него на шее пульсировала жилка. А уж как у меня колотилось сердце, жуть! Ведь я была девушкой! Поезд дрогнул, залязгал и медленно покатил. Состав до вечера отогнали в тупик.
Не помню, как началось, мы долго молчали, боясь шевельнуться. Неожиданно я почувствовала – целуемся. Никогда не думала, что целоваться так сладко. Мой первый, мой сладкий. Я, задыхаясь, шептала: