— Давай слегка направлю тебя в нужное русло. Ответь-ка милый друг, императрица по-прежнему верит твоим прогнозам?
— Да, лорд-пилигрим, я могу, я готов поклясться.
Старик резко обернулся, хищный цепкий взгляд резанул меня как лезвие.
— А не слишком ли ты свободно, при посторонних клясться собрался? Или это сынок твой? Похож, особенно в профиль.
— Это… Это просто студент.
— Просто студент значит. А вот это просто учитель. А тут у нас просто слуга и охранник. Давай продолжим нашу содержательную беседу без лишних простых ушей.
— Да, да, лорд-пилигрим, сейчас отправлю.
— Отправлю? После того, что они слышали и видели?
— Да, я понял, господин.
Чуть ниже спины появилось тянущее чувство. Затыкать тебя сейчас будут, Боря, способом простым и безотказным. Нет человека — нет проблемы. Ректор развернул руки ладонями в стороны. Лицо напряглось.
Если смысл кого-то с собой забрать? Хотя бы попытаться. Разве что куратора за подставу.
Фигура охранника отделилась от стены. Сделала несколько шагов вперед и потянулась, не скрывая зевка. Старик поперхнулся, рассматривая нового участника во все глаза.
Голос прозвучал громкий, бодрый и слегка насмешливый:
— К сожалению, уважаемые, скрыть факт смерти Нетленного не получится в присутствии наблюдателя совета пилигримов. Лорд-пилигрим, вы являетесь главой совета, но это не отменяет необходимости докладывать о таких происшествиях. Решение такого уровня принимается только сообща. Очень ценю ваше желание добраться до императорской семьи, но осмелюсь напомнить, что пилигримы не вмешиваются в дела смертных.
Старик уронил челюсть. Куратор вытянулся по струнке. Я тоже обернулся и замер, хотя и так стоял в позе суслика. Странно, не ведут себя так перед простыми слугами, и простые слуги тоже так себя не ведут. Что-то тесновато тут становится.
— Господин птомант четвертой ступени, — выдохнул я.
Совсем не похож, ни телом, ни голосом на мрачного экзаменатора. Откуда уверенность, что это тот, кто никому не подчиняется в этом мире? Просто появилась такая уверенность и все.
— Борис, надо же, признал. Рад встрече, хотя не ожидал, что она случится так скоро и при обстоятельствах весьма печальных.
Старик зашевелился, спрятал изумление и недовольство, продолжил скрипеть, как ни в чем не бывало.
— Ничтожные, всем договоренностям конец. Ваша дальнейшая судьба будет решаться советом, но, думаю, решать там особо нечего.
— Лорд-пилигрим, — осторожно вмешался новый участник, — не стоит торопиться. Нашим друзьям стоит завершить дело, для которого они тут собрались.
— Я лорд-пилигрим, прекращаю все жалкие попытки оправдаться.
— Я наблюдатель, а значит выражаю волю совета.
С минуту парочка играла в гляделки, потом старик уронил взгляд.
— Не обращайте внимание и не отвлекайтесь. Птолемей, продолжайте, с того, от чего тебя отвлек уважаемый лорд-пилигрим. Только давай пропустим нравоучения по поводу мелких пакостей. Давай немного помогу. Вчерашнее блестящее выступление этого молодого человека записывалось и было передано экспертам. Они долго совещались и подобрали ему несколько рабочих инструментов.
Птолемей засеменил к железному столу, подхватил тяжелый саквояж, оглядываясь на старика, поджавшего губы.
— Да, да. Вот здесь все, что может понадобиться для этого самого. Для твоего патологоанатомического вскрытия.
— Борис, — опять вмешался птомант, — Не торопись рассматривать всякую рухлядь. Я взял на себя смелость кое-что тут заменить и дополнить.
Во все времена находятся люди, не считающиеся с правилами и запретами. Они стали причиной многих несчастий, и вызвали то, от чего нас спасло благословение Вечного ученика. Такие люди бросали вызов небесам и не терпели непостижимых загадок, одной из которых всегда являлось человеческое тело.
Руки вытянули деревянный футляр, обтянутый кожей. Осторожно раскрыл, пальцы дрогнули, касаясь вещей, до боли знакомых и родных. Не дурно. Здесь было все. На верхней полке скальпели, пинцеты, зонды, иглы для зашивания ран. На нижней предметы для ампутаций и трепанаций: пилы, ножи и костные щипцы. Вот это подгон.
На обратной стороне крышки кармашек. Один пожелтевший листок, свернутый в несколько раз. Поднял к глазам выцветший кусок пергамента и осторожно развернул.
« Божiею милостiю. Мы АЛЕКСАНДРЪ ВТОРЫЙ. ИМПЕРАТОРЪ и САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССIЙСКIЙ, и прочая, и прочая, и прочая. Известно и ведомо да будет каждому, что за оказанную в службе нашей ревность и прилежность, сим жалуем и утверждаем Николая Пирогова служить в НАШИ Тайные советники тысяча осьмисот пятьдесят осьмого года. Повелевая всем нашим подданым онаго Николая Пирогова за нашего тайного советника надлежащим образом признавать и почитать».