…
— Слушай, Боря, что взаправду мне твоим способом второе имя дадут? Крутое?
— А ты попробуй. Только смотри — от такой имени уже не отмажешься, останется она с тобой на всю жизнь.
Паша подошел к окошку, как мог оттянул железную ставню. Набрался смелости и выкрикнул во все легкие: «Тюрьма-старушка дай погремушку, да не простую, а воровскую».
Управа центральная, камер достаточно, под следствием с полтысячи человек. Во внутреннем дворе крик хорошо разнесется.
Затяжное молчание. Никто не решился, даже статью не спросили. А может не принято тут так. Пришлось самому брякнуть то, что на языке крутилось — «Шкилет».
— Канает.
Помни Паша главную науку — Всякий, кто хоть раз сталкивался с тюрьмой, уже связан с ней навечно.
…
Беседа прервалась на самом интересном месте. Прибыл представитель клановый. Меня первого вызвали. Вежливо. Подмигнул Паше и отправился на встречу.
…
Представитель Таракановых, который влетел как вихрь, подивил снова.
— Анна Львовна, вот уж не ожидал.
— Не могу сказать, что рада теб видеть, Борис. Что-то зачастил ты в управу попадать. На скользкую дорожку становишься.
— Анна Львовна, всего второй раз попался, и опять по недоразумению. А вы меня уже в матерые уголовники. Кстати, если память не изменяем совсем — вы же в канцелярии Собакина работали. А мы Таракановы вроде.
— Нечего язвить. Хороший юрист никогда не пропадет и на дороге не валяется.
…
Обер-капинан приступил к моему опросу, пошли стандарты, про день недели, время года и прочее. Старательно выводил каждое слово чернильной ручкой. Любовался завитушками, выслушивал мой ответ и фиксировал, наклонив голову набок.
Убедившись в адекватности, наконец, приступил к основному действу. Голос полился мягкий, успокаивающий.
— Поверь, Боря, я на твоей стороне. Если ты все расскажешь честно, я похлопочу, чтобы тебя не наказывали строго.
Я покосился на представителя. Старуха и бровью не повела. А не должна ли она сейчас про давление на мальчика ляпнуть? Нет? Значит самому придется.
— Это хорошо, это прямо реально успокаивает, — начал я, — Расскажите, что меня ждет? Насколько наказание может быть строгим?
— Ты молодой аристократ, студент и попался первый раз. В твоем случае назначают штраф от сотни до тысячи рублей. Для простых людей тоже штраф или замена — несколько дней общественных работ. Вот если бы ты попался повторно тогда да, можно получить реальный срок до двух лет. Или, не приведи Вечный ученик, стал бы все отрицать.
— Ой хорошо, просто как камень с плеч. Давай те напишем в протоколе, что вы мне объяснили про сумму штрафа и необходимость со всем соглашаться, чтобы не получить срок до до этих лет двух.
— Нет, Борис, этого мы писать не будет. И про штраф, и про… А вдруг судья решить заменить штраф?
— Как же так, выходит вы меня обманываете. Вы мне сказали говорить правду. А сами не упомянули, что судья может штраф на что-то изменить. И на что его поменять можно — тоже не сказали. Я слышал, что похлопочете и наказание уменьшится. А давайте напишем, что вы обещали похлопотать.
— Не буду я ничего хлопотать, и не собирался.
— Вот как получается, выходит вы меня снова обманули. Получается вам можно обманывать, а мне нельзя. Про это вы тоже писать не будете?
Пропала из голоса мягкость, нотки раздражения прорезались. Старуха отвлеклась от чтения и начала посматривать с интересом.
— Вы присутствовали в молодежном клубе Сокольники сегодня с десяти семнадцати до двенадцати часов дня?
— Я не могу ответить на ваш вопрос.
— Так и запишем, подозреваемый на вопрос отвечать отказался.
— Вы неправильно записали мои слова. Дайте, пожалуйста, мне лист бумаги. Я сам буду записывать свои ответы. Мы потом эту бумагу к вашему протоколу приложим.
— И что же, по-твоему, я написал неверно?
— Я не говорил, что отказываюсь отвечать. Я не могу ответить ни да, ни нет. Не фиксировал время начала и окончания, поэтому не уверен. Вы же сами сказали, что врать или что-то утаивать ни в коем случае нельзя. А вдруг я на самом деле прибыл на минуту раньше? Тогда получится что я соврал. Вам, Валерий Давыдович, надо поучиться задавать вопросы правильно, например, так: 'где вы были сегодня с…
— Не смей поучать меня вести дознание. Вы принимали участие в турнире сатранга?
— Вы знаете. У меня начинает болеть голова. Я не помню точно, но обязательно вспомню в другой раз. Очень хочется помочь следствию.
— К чему этот цирк. Нам полностью все известно.
— Господин обер-капитан, совершенно согласен с вами. Если вам все известно, то мы просто теряем время. Скорее передавайте дело судье, к чему этот цирк?