Перелез в новый экипаж — золочёную карету на восьми колёсах. Прямо местный лимузин.
Князь, разодетый как Папа Римский, восседал на подушках. Вертлявый старикан, дёрганный, с цепкими глазами, за которыми светился живой ум.
— Вот ты какой Борис. Любо дорого смотреть. Не удивительно, что Юле приглянулся. А из вас бы отличная пара вышла.
— Василь, сначала дела. О бабах мне вообще думать рано.
— Что-то ты серьёзен больно. Так уж и рано. Я в твои годы.
Оглядел меня внимательно, запнулся и махнул рукой.
— Давай, рассказывай, чего кто под нас копает.
Пересказал прошлую историю, добавив новых подробностей: — Собакины следы подчищают. Чтобы Остапа убрать — банду гитан наняли.
— Создаётся впечатление, что готовятся к какому-то крупному делу, — добавил аккуратно, считвая мимику.
Удачно ввернул, глаза Василя распахнулись, будто получил озарение.
— Что за дела? Что за такие дела?
— Моё дело маленькое, я же подросток ещё, кто же мне дела серьёзные доверит? Ты же в курсе — барон Скотинин пропал. Следы косвенно к Собакиным ведут. Инквизорий думает, что они его похитили, или грохнули как Остапа. Но они ошибаются.
— Ошибаются?
— Ошибаются, потому, что вчера случилось ещё одно событие. При очень странных обстоятельствах погиб советник Холль. Очень удобно, что не оставил ничего на ладонях…
— Откуда ты все знаешь? Да ещё и такие выводы?
— Крутимся помаленьку, — я пожал плечами, — Пожалуй здесь вылезу.
— Скажи напоследок, за что тебя из рода поперли?
— Не поверишь, Василь, за то, что окно в спальне выбил.
Зайцевы преследовать последнюю карету не стали. Экипажи, настойчиво следующие сзади, на последнем перекрёстке свернули и исчезли. То ли князя испугались, то ли мои пересадки по аристократам насторожили. А может все вместе. Чувство опасности притихло, будто затаилось. Вылез в неприметном месте и вызвал свою повозку.
Уважаемые! Очень сожалею, что на неделю выпал из реальности. Были реальные причины, и они очень серьезные. Три проды в неделю похоже не тащу. Буду стараться выкладывать пару раз.
Дробить материал на более мелкие части мне кажется не совсем правильно.
Слеза 8
Терзает меня завтрашнее осенение, червячок грызёт, не отпускает.
— Егор, что будет, если слезу ладонями накрыть, а умение такое у тебя уже есть? Освоится или нет?
— Не, не осенится. Если такое уже есть — просто на ладонях будет лежать, милость отвергнет, а то ещё и шарахнет этим — лектричеством.
— Я когда слезу воздуха от отца получил и ладонями сжал — сияние голубое было. Другие слезы так же?
— Все светятся. Но по-разному. У каждого умения цвет свой. Даже классификация такая есть и теории всякие, про сродство и всякую муть.
Молодец дядька, вообще на глупость и наивность моих вопросов не реагирует.
— Слушай, а ты видел умение, которое как чёрный дым светится с золотыми искрами.
— Не припомню что-то. Всякое видел, но дым с искрами. Стоп, есть такая профессия — углежог. Уголь древесный обжигают в ямах. Видел как такую слезу дед внучке передавал. Точно чёрным дымом светилась, но без искр всяких.
— Слушай, а сам процесс видел, как уголь жгут? В печах?
— Как не видел, знамо видел и помогал не раз. В ямах жгут хитрых, с поддувалом. Которые новички совсем — цельную неделю. Если углежог розовый, три дня одна закладка. А один раз рубинового видел, так тот утром дрова заложил, а вечером и уголь достал, и дёготь, и ещё всего не пойми чего.
Самостоятельное открытие не меньше недели займёт, нет такого времени. Значит пойдём по экспресс-пути.
— Добро, найди углежогов, арендуй яму и подготовь дрова для закладки. Это раз. Разыщи яму, которая уже заложена и уголь вынимать пора. Стоимость всей партии узнай, углежога заинтересуй — заработать малость никто не откажется.
До нового места обитания добрались быстро, слежки не заметил, хотя головой крутил как филин. Поселили нас кожевники в просторном доме, закрытом со всех сторон сараями и мастерскими. Занавешено сохнущими шкурами, на каждом шагу проволока и ржавые корыта. Запах стоял такой, что глаза не просто резало, выедало едкой химией. Ничего ради безопасности можно потерпеть.
Отец мальчишки сразу бросился в ноги, попытался обнять штиблеты.
— Борис Антонович, ваше благородие, не серчайте за случай этот. По недоразумению напали, по глупости. Мы же не знали, что вы…
— Яков, если бы ты тогда не напал, не поймал бы я вашего людоеда. И продолжал бы он детей истязать. А как бы совсем во вкус вошёл — и по всей Москве. Так что не за что тебе прощения просить. Мы поживем тут несколько дней, под присмотром, неудобства компенсируем.