— Боря, лошади просто встали и на команды не реагируют, будто кто за узду схватил. Не к добру.
Тихая улочка, аллейка с тополями. Мужичок в белом мундире кормит стайку голубей. Птахи голодные, дерутся так, что перья в воздухе как от порванной подушки. В нашу сторону не смотрит, но веет от него… Нет, не от него, весь скверик накрыт звенящей невидимой пеленой, давящей со всех сторон. Странное ощущение и ситуация странная. Где мое чувство опасности, предупреждающее за пару минут? Так оно и сейчас молчит. Воздух звенит, но не от предчувствия нехорошего, а как перед сильной грозой. Мне ничего не угрожает?
Состояние спокойное и расслабленное, как в нирване. Вон Егор «Не к добру» сказал, а у самого улыбка балдежная. Какого нерадивого я всю поездку про шарлотку вспоминал? Собирался над денежными вопросами корпеть.
— Егор, ты артефакты мои куда дел?
— А, чего? Закопал на заднем дворе, между двумя кустами крыжовника. Там, куда мы едем… Хе, ехали, — знакомый тон, слова растягиваются, как у матерых торчков под кайфом. Я похоже также говорю.
Воздействие однозначно.Как только это осознал, стало чуточку легче. Природа непонятна. Не даёт сосредоточиться на чем-то одном. Мысли не путаются, а плавно перетекают одна в другу, задерживаясь на положительных эмоциях. Цветные картинки сменяются как в диснеевских мультиках. Если напрячься, можно попробовать отделить свои настоящие желания от этого трипа. Попытался сконцентрироваться, чтобы понять, с какой стороны новая угроза.
Прикрыл глаза и крутнулся на месте. Центр подзрительного умиротворения находился не рядом с мужиком в кителе, как показалось. Чуть в стороне заброшенная покосившаяся хибара. Волнами, заставляющими улыбаться и жмуриться, окатывало раз в пару секунд. Аккурат из чёрного чердачного провала.
— Егор, у меня прямо за плечом чердак. Угроза оттуда. Попытайся аккуратно обойти и разобраться. Будут меня сейчас к чему-то нехорошему склонять, но я буду тянуть время. Тянуть —толкать, морские узлы вязать. Причем тут узлы?
— Бо-боря, крыжовник, там же ягоды вкусные, спелые. Люблю крыжовник.
Старая детская травма, не долюбили, крыжовником не докормили.
— Егор, сзади на чердаке крыжовник поспел. Там его кто-то собирает уже, попроси поделиться.
— И Марте, марте надо набрать.
— Егор, Марте крыжовник не нравится, ей ты нравишься. Она мне сама говорила. Она тебе ждет, там на чердаке. Собрала крыжовник в передник и ждет.
— Нет, не верю, с ней Степан, у них серьёзно. Боря, что происходит? Не могу сопротивляться.
— Не надо сопротивляться, плыви, но мысль не теряй. На чердак плыви. Перепрыгивай с мысли на мысль, возвращайся к тому что важно, ты же понимаешь, что важно?
— Крыжовник, тьфу, Марина, Оляся, девочки, важно.
Егор удалился походкой, напоминающей танец снежинок на новогоднем утреннике.
Подошёл я не спеша, вразвалку, присел с краешку скамейки, стискивая в кармане ланцет.
Мужик докормил птиц, отряхнул руки и повернулся вполоборота.
— Борис, давно хотел познакомиться с тобой лично, вот, наконец, выбрал свободную минутку. Мой интерес не случаен. В некоторых кругах ты уже известен некоторыми поступками. Не откажи в любезности пообщаться.
— Как мне к вам обращаться?
— Близким друзьям я разрешаю называть меня капитан. Мы ещё не стали близкими друзьями, но уверен, что это дело не за горами.
— Сомневаюсь, — буркнул я.
— Не сомневайся, Боря, близкие друзья для меня — это люди, которые беспрекословно выполняют то, что я говорю. Те, кто поумней — добровольно. Для прочих у меня есть несколько убедительных аргументов.
— Не люблю, когда разговор начинается с крыжовника, тьфу, с демонстрации силы. Это говорит о вашем внутреннем напряжении и неуверенности.
— Боря, сейчас ты находишься под одним интересным проклятием. Его изобрёл птомант, являющийся моим близким другом. В этом состоянии сложно строить логические цепочки и совершенно невозможно никому навредить. Вытаскивай свой ножик, я же вижу, как ты в него вцепился.
Разжал рукоятку, не будем провоцировать. Достал платок и промокнул лоб.
— Поверь, с магией тоже ничего не выйдет, любая конструкция развеется пшиком. Ты безоружен, не способен к агрессии и полностью в моей власти.
— Ага, — согласился я, — и лишён возможности мыслить логически.
— Ну, как я вижу, лишён не совсем. Это моя страховка, что ты выслушаешь меня не делая поступков, о которых позже можно пожалеть. Скажи, будь ласков, ты уже понял, для чего ты здесь? Не в этом скверике на берегу вонючей лужи, а в этом мире, который называется Палма 17.
Капитан повернулся целиком, оглядывая меня с насмешкой.