— Зашивание лапаротомного разреза.
— Прямая игла, шелк номер один.
Трясущимися руками, нет, только кончиками пальцев. Почему опять мало света? Почему нечем дышать?
Третий ряд швов накладывал у самой кожи, добавился тремор рук и одышка. В таких местах я всегда накладывал подкожный косметический шов, ни рубцов тебе впоследствии, ни поди сам шов разгляди. Но здесь совсем не до косметики. Весь мир сузился не просто до пальцев, до мышц этих самых пальцев, которым пришлось отдавать персональные команды.
Кожа ложилась без натяжения, края плотно соединились и пролегли от правой боковой стенки до левой. Неужели все?
— Пить.
У, неучи, я просил на команду пить не тыкать в морду стакан, а смочить губы тампоном. Блин — это не стакан, а горлышко вонючей бутылки. Чижик сует, побледневший, злой, с остекленевшими глазами.
— Чижик, а ты не смотрел, внутри ничего лишнего не осталось?
Не привык тут народ к врачебному юмору.
— Егор, время?
— Три часа, семнадцать минут.
— Всем спасибо, представление на сегодня завершается. Егор вези первого лекаря, делай все как описано в инструкции, меня надо просто полечить от потери крови. Все остальные немедленно убрать все следы, верните зеркало соседу и вести себя тихо.
Слеза 15
Лекарь ввалился вальяжный, ухоженный, с мордой, просящей кирпича. В добротном кожаном плаще, сапогах по последнему писку моды. Брезгливо повел носом и подозрительно огляделся. Для антуража в комнату занесли стол с закусками, храпящий и мычащий реквизит уложили лицами в холодные блюда.
— Диагностика семьдесят пять рублев.
— Диагностика, скажешь тоже. Я и так знаю, чего и как. От желудочного кровотечения полечи. Сколько возьмешь?
— Малая исцеляющая волна десять рублев. Большая — двадцать пять. Но если волну без диагностики — она же может и мимо пойти. Вдруг у вас и не кровотечение вовсе, а камни, или еще какая хворь.
Лучший способ усыпить бдительность — казаться и быть тупым избалованным аристократом.
— Умный больно и говорливый. Мой папаня таких как ты возжами порол. Держи двадцать пять и пускай свою волну большую. Чтобы так — чтобы пыль столбом.
— Э… предупреждаю, э-э-э, дело конечно ваше, но волна на кровотечение — это на сосуды только. Если сосуды повреждены кро-ве-нос-ны-е.
— У меня носные в полном порядке. Из носа кровь сроду не шла, но пустить могу. Давай свою волну и катись к нерадивому.
Одна ладонь легла на шею, а вторая на лоб. Лекарь сосредоточился, наморщил нос и… рухнул как подкошенный. В голове прояснилось, как после здорового крепкого сна.
— Херувим, оживляй.
— Да как же, да коле? Всю анаму одной волной. Караул, ограбили.
— Чего голосишь, уговор какой был — одна волна двадцать пять рублей.
Лекарь завопил, размахивая руками.
— Да досуха весь резерв. Это что за кровотечение такое-то? Не меньше полтыщи прием такой! Я буду жаловаться!
— Давай, не шибко тут. Егор следующего вези.
…
— Брат Коля меня вилкой в пузо ткнул. Опасаюсь инфекций и микробов всяких, можете инфекции пуза полечить без диагностики и чепухи прочей.
Повторил, заметив взгляд, каким бараны смотрят на новые ворота.
— Сводный брат Коля в пузико меня ткнул, вилкой. А от этого всякие микробы могут прицепиться, и столбняк и ста-фи-ло… Короче, с самого детства микробов боюсь.
Этот лекарь оказался тверже, пол часа пришлось уговаривать, что не нужна мне никакая диагностика. Большая волна и двадцать пять рублей в кармане.
— Вилка, она же инфекция — смех один. Тут и малой волны хватит, — настаивал доктор.
Я заявил важно:
— У моего брата зубы плохие, и прыщи по всей морде. Поэтому большая, ежу понятно, что большая нужна. Я и сам большой!
Доктор повторил судьбу первого, только не просто рухнул, взяв меня за виски, сложился в три погибели, забрызгав половину комнаты из прокушенной губы.
Херувим сработал без напоминания.
— Ограбили, душегубы окаянные. Убили. Как есть обманули и ограбили.
— Договор дороже денег. Четвертак взял, волну пустил — какие претензии?
— Да я всем скажу, я всех запомнил. Вас лечить ни один столичный лекарь не возьмется. В гильдию сообщу и обер-исправнику. Я писать, я трубить буду!
Третьего лекаря Егор привез глубокой ночью. Точнее молодую девку сонную и нечесанную. Похоже издалека, всех ближних первый успел обзвонить и предупредить. Профсоюзная артель — страшная сила.
— Меня зовут целительница Ванесса Игоревна. Где пациент, которому понадобилась помощь среди ночи?