— Что не сделал?
— Э-э-э, не по-по-мастурбировал. Ну в милости второй ступени для просмотра видео определённого рода нужно держать ладони на некотором расстоянии друг от друга. И ничего в этот момент руками делать нельзя, пальцы к управлению привязаны. Поэтому молодые дворяне приспособились…
Лорд грубо прервал, — Избавь меня от подробностей. Со всех наблюдаемых Око снять. Скотинина вести до распределения на учёбу.
Явление 9.
Стук в дверь отвлёк от мудрых мыслей, которые все начали сворачиваться в сторону пропущенного завтрака. Внутренности жили собственной активной жизнью.
— Ну чего там, ну.
Дверь скрипнула, — Молодой господин, семья приглашает на обед.
Голос женский, молодой. Хотел посмотреть на служанку женского пола, а то все мужики бородатые, нечесаные. Не успел, упорхнула, пока доковылял до двери.
Семейная молитва, по сути, не отличалась, кто видел одну, значит видел их все. Обеденный стол изменился в лучшую сторону, сервирован богаче, одних закусок десятка три. У каждого члена семьи высокий фужер, ряд слуг у стены с глиняными кувшинами. Погорячился, бокалы для вина не у всех, у Даши и ещё пары мелких только компот. Ага, перед моим носом тоже простой стакан. Слуга только стопку полотенец держит. Согласен с бароном, хуже скотины за столом может быть только пьяная скотина. Хотя гордиться тоже есть чем. У всех слуги с одним полотенчиком на предплечье, а у моего стопка почти до подбородка.
Когда слуга снял крышку с исходящих паром шпажек с жареным мясом, я заметно напрягся. В нос шибануло так, что все внутренности завопили от волчьего голода, но контроль над телом не потерял. Сам не удивился, был готов, особенно когда рассмотрел незаметную серую царапину на крышке. Готов то готов, а под мышками намокло. Блин, учиться и учиться контролировать это тело.
Семья наблюдала за моей трапезой с удивлением, едва не большим, чем утром. Видно, очень непривычно видеть Борю не мордой в тарелке, а интеллигентно держащего нож и вилку.
Послушал неспешные беседы. Где же большой семье ещё не поговорить, как не за обеденным столом. Взрослые обсуждали цены на лес, лошадей, светские сплетни.
— Вадим Геннадьевич, мы слышали вы жеребца приобрели редкого. Совсем вы дочку разбаловали?
— Мне для моей Вареньки ничего не жалко.
Вычленил голос Лилии, — Мам, мой Гоша так и не нашёлся, весь дом обыскали.
— Милая, купим тебе нового, всего-то. А хочешь мы тебе розового кролика купим, как у Ляли Собакиной.
— Не хочу нового, не хочу Кролика, мой Гоша, он...
Замедлил движение челюстей, когда понял, что Гоша — это белая ручная крыса. Мигом в голове нарисовался голый розовый хвост, оставшийся у кровати. Залётом пахнет, надо бы избавиться аккуратно.
Спокойно доел подгоревший шашлык, вытер руки об слугу, подскочившего мигом. Не успел тряпку подать — сам виноват. Подошёл к матушке, чмокнул в щеку, лёгкий поклон барону, и величаво удалился, оставив родственников в лёгкой прострации. Все, что нужно заметил, выводы будем делать вечером.
Обед отправился в унитаз, без сил рухнул на кресло, уставившись в окно, воняющее свежей краской. Накатила слабость. Хотелось жрать просто неимоверно, к чему добавилась и жуткая головная боль. Всего-то завтрак и обед пропустил, а ощущение, будто постился сорок дней.
Вертлявый слуга с крысиным лицом влетел без стука, – молодой господин, барон приглашает в кабинет. Велит оставить дела и прибыть как можно скорее.
Вроде вежливо сказал и поклонился, но ухмылка кривая, вид такой, что можно усомниться, кто тут аристократ. Одарил его таким же взглядом, — Ну так веди, червяк.
Матушка перехватила по пути, будто караулила, – Сыночек, милый, поди ко мне, радость моя.
Подхватила под локоть, затащила в неприметную дверь. Крысомордый поморщился, затеребил ногами, будто хочет по маленькому, покорно застыл снаружи.
— Тебя вызвал, да? Отец вызвал? – пощупала лобик, – Ой, горячий какой.
— Мам, ну чего ты, я уже это, большой.
Обхватила голову, прижала к груди, задушила среди необъятных полушарий. Надо же, женщина в самом соку, ухоженная, лакомая в нужных местах. Для моего настоящего возраста отлично подходит, но ничего, кроме тоски и лёгкого раздражения. Тамара, которая без малого во внучки, прямо так взбодрила. Никогда за собой тягу к молоденьким не ощущал, а после смерти Жени и подавно. Сделаем скидку, только попал, ещё не в себе был.
— Сыночек, я так переживаю за тебя. Там на учёбе и меня не будет, и отца не будет.
— Мама, ну чего ты, давай к делу, отец ждёт.
— Какой ты взрослый уже стал, большой. И разговариваешь как серьёзно, по-деловому. Тебе восемнадцать через месяц. Ты прямая линия барона, по совершеннолетию от деда тебе пай положен и рубиновая слеза. Я хлопотала, перед батюшкой, чтобы тебе сейчас, перед учёбой пай выдали. Смеётся, не верит, что у тебя в академии все получится. А я верю, ты разумный у меня и вообще. Если ты пропадёшь на учёбе, пай в роду останется, понимаешь? Эти змеи отцу во все уши шипят, что ты там и недели не протянешь.
Дальше в голосе маман прорезались заметные всхлипы, – У тебя здоровье слабое, я же знаю, я же с малых лет с тобой на руках. Ты всегда крепенький был, пухленький, а здоровье никакое. И корь, и скарлатина, и менингина. Куда же ты меня покинешь?
Я потихоньку высвободился из объятий. Чуть не задохнулся от ядовитого аромата, спросил осторожно, – Мам, а размер пая какой? В деньгах.
— Десять тысяч рублей, копейка в копейку. А слеза на выбор. Только вот, барон тебе на пятнадцатилетие слезу дарил, зелёную правда, не рубиновую, но зато редкую. А сейчас слез в казне в помине нет, дела у рода не очень. Только это секрет, понимаешь, об этом знают, но говорить нельзя, непатриотично.
Еле отделался, пообещав не делать глупостей. За информацию спасибо.
— Я тебя тут ждать буду. Расскажешь, как прошло.
— Не надо меня ждать, я взрослый уже.
— У нас дело ещё есть важное, примерка костюмов. Не можешь же ты в старье в столицу ехать. Мой сынок должен быть самый модный и красивый. Как отец отпустит, сразу ко мне.
Хорошо, что слуга семенил чуть впереди. Не хватало только искать и заблудиться. Хотя пройти мимо массивной двери из красного дерева нужно было постараться. Красное по цвету, не по ценности древесины. Обычная сосновая, покрашена красной краской, но размером почти до потолка.
Антон Петрович обсуждал с братом хозяйственные вопросы, на меня даже не покосился. Оглядел братьев. Сразу видно, не просто родственники, а как два листка, вылезшие из ксерокса. Могучие, крепкие, только у барона седины побольше. А он же лет на пять младше.
Дядя Петя, сильный, кряжистый. Неглупый, на первый взгляд из тех, кому всегда сопутствует удача. Но не из-за талантов или трудолюбия. Запас энергии такой, что на пути к своим целям не задумывается над выбором средств. Насмотрелся на таких бизнесменов в своё время.
Отец похож, но немного другой. Энергии тоже не занимать, дерзкий, со всеми грубый и циничный, но зоркий, как опытный хищник.
Говорили свободно, или ничего важного, или такой экземпляр, как Боря, опасений не вызывает. Ну да, все равно ничего не поймёт. Пристроился тихо на диванчике, который всхлипнул и продавился до пола. Терпи родимый, работа у тебя такая.
— Требуется тщательная подготовка… Точно не хватит ресурсов…
Кабинет выглядел именно как обычный кабинет чиновника средней руки. Без всяких явных атрибутов богатства и власти. Видали и побогаче. Стол письменный, кресло, сейчас занятое родителем, портрет большого начальника. Не иначе сам император, от взгляда в самую душу во всех грехах сознаться тянет. Сейф на половину стены, прикинул длину, ширину — такой и пустой не меньше пары тонн. Покосился на шкаф с книгами, эх жаль далековато, корешки не разобрать. Хотя один выделяется – Карл Маркс «Робинзон Крузо», том 4. Хорошо хоть не хрюкнул, как за завтраком. Перечитал раза четыре, все казалось, что зрение подводит.