По лицу пробежала едва заметная тень. Барон махнул рукой, — Не важно все это. Сам знаешь, не жилец он.
(Пять километров от усадьбы Скотининых. Шатер кочевых гитан.
Тяжелый кряжистый мужик в цветастой рубахе настраивает гитару. Напротив входа стоит щуплый посетитель с бегающими глазами)
— Баро, все принес, как обещал. План поместья, комната объекта обозначена. На этаже ночью четыре охранника, пара сидит в фойе, другая по коридорам бродит. Случайно, без расписания. На третьем этаже охраны больше, женские спальни, туда лучше не соваться. Во дворе темно, фонари только у крыльца и ворот. Собак уже месяц не спускают ночью, разбегаются по парку. Собак можно не бояться.
—Не надо меня учить, как делать мою работу. Сколько глаз в усадьбе?
— Четыре-пять ночью. У барона один всегда, в спальне будет, или на женской половине, если он, гм, к женам. В главной гостиной всю ночь может простоять. Еще пара случайно по усадьбе бродят, по коридорам, у тренировочных площадок, в других гостиных. Где угодно могут быть. Ну и у объекта скорее всего будет тоже.
— Око у него ночью дежурит, почему раньше молчал? За это доплатить придется.
— О сумме мы уже договорились, сейчас обсуждаем детали. Если хочешь пересмотреть условия заказа, боюсь мне придется поискать других исполнителей.
— И где ты еще найдешь дураков для такой работы?
— В нашем городе всегда хватало тех, кто не прочь заработать. Заказ простой — зарезать жирного ублюдка, который ни то, что сопротивляться, подняться с кровати не сможет.
— Ты ничего не забыл?
— Извини, Баро, возьми аванс.
(Усадьба Cкотининых, коридор второго этажа)
Назад двигался аккуратно, стараясь никого не встретить по пути, что в моем случае было сложнее, чем замаскировать самосвал в муравейнике. Слуги разбегались, ныряли под лестницы, резко меняли маршрут, чтобы не столкнуться со стихийным бедствием. В глазах у всех привычное — страх, презрение, ненависть и снова страх. Родственники тоже не горели желанием общаться. Око тихо плелось сзади, не приближаясь, но намекая, что каждый мой шаг под контролем.
С тоской подумал, не жить мне здесь, даже если гипотетически хозяином стану. Несколькими добрыми делами никогда не перечеркнуть годы унижений, издевательств и тонн говна, которые Боря вылил на окружающих. Тот, кто неправильно застегнул первую пуговицу – уже не застегнется как следует. Бежать надо отсюда без оглядки и никогда не возвращаться.
До своей комнаты дойти не успел. Ладонь зачесалась и дёрнулась к уху, прямо рефлекс какой-то.
— Сынуля, милый, ты не забыл — модный и красивый. Костюмы готовы, едем в город на примерку последнюю.
Задавил фразу, которая почти вырвалась. Ехать, в город, да это же другое дело.
— Я готов, мама, выхожу во двор.
Поездка, костюмы, начал пританцовывать в предвкушении, наконец, город посмотрим. Боря, понимаю, что трогать всякую гадость не хорошо, но держи себя в руках.
Карета, запряжённая парой лошадей, стояла у ворот. Скорее не карета, а уродливый фанерный сарай на колёсах. Один угол совсем безобразный, гвозди, забитые не до конца, загнуты как попало. Интересно, что за мастер фанеру гвоздями. Лошади неухоженные, в гривах прилипшие куски дерьма, колеса кривые, она вообще дальше ворот проедет? Кругом мрак беспросветный.
Двух тел, висевших час назад, на воротах не было, хотя следы крови остались, над которыми вилась стая навозных мух. Скорее всего простил барон, помереть от пары гвоздей не должны, человек вообще скотина живучая. Лекарь часа четыре провисел, а Тимофей так, пару часов от силы. Интересно, если гвозди в ладони, а там камни…?
Пара охранников распахнули ворота со скрипом, поля и вправду рапс до горизонта, хороший сорт, растения крупные, сильные. Вдоль поля простые деревенские хаты.
Всю дорогу мама держала за руку, норовила обнять и причитала без остановки, не обращая внимание на серого, который бесцеремонно залез следом и беззастенчиво вёл запись.
— Сыночек, как же так. Что делать то?
Причитания резко сменялись деловыми наставлениями, – Одевайся теплее. От девиц подальше держись. Им только сцапать аристократа молодого, перспективного. Ты мальчик тонкий, ранимый и не опытный совсем.
С аристократами не пей, они как лошади пьют, закружится голова — и облапошат вмиг. Ещё в сатранг на деньги не садись играть, есть игроки такие — шпилеры. Обманут мигнуть не успеешь. А ещё есть дворяне, специально на дуэлях дерутся, за деньги. Подставить могут.
Ужасы какие. Про дуэли понятно, раз дуэльный кодекс в школе преподаётся, важная штука. В шахматы на деньги — да это же весело. Не должны правила этого сатранга настолько от шахмат отличаться, чтобы я со своим мастерским баллом не разобрался.
Снова рыдания, – Родненький мой… Я же денежки тебе пересылать буду, ты только кушай хорошо.
Да куда уж лучше. Я косился на щель в занавеске, жадно выхватывая пробегающие дома, грязные улицы, спешащих людей. Пейзаж особо не радовал и не удивлял. Провинция, такое захолустье, где ничего лет двести не меняется. Ни одного нового здания, всем на вид не меньше пяти десятков лет. На секунду мелькнула вывеска «Белозерская уездная земская управа». Вот и название города подъехало – Белозерск.
Пейзажи покоя и классики Западной Европы сменялись разрухой и нищетой, потом снова всплывали венецианские фонтаны, роскошные двухэтажные коттеджи.
Из образа выходить не следовало, шмыгал носом, изредка поддакивая, — Ну че, ну. Мам, может со мной поедешь? Я же как сам?
— Ой поеду. Все брошу, поеду, – запричитала захлебываясь, – И кушать готовить буду и защищу тебя от всяких, — внезапно запнулась, — Ой, не смогу, не могу с тобой. Мне подле барона быть надо. Змеи эти возле него, ни на минуту оставить нельзя. Нет поеду, гори оно все синим конем. Ох, нельзя мне, Даша как же, пропадёт девочка, сожрут её, затюкают.
— А может кто из слуг со мной поедет? Как же я сам?
— Ох, возьми всех, все забирай, и моих и... — на секунду запнулась, — Да как же? А где же жить они будут? Да и не пустят их, барон не позволит то. Стой, дядька то положен тебе. Дядька поедет. Ой, нету дядьки. Нужен новый дядька. Дядька новый нужен!
На перекрестке засмотрелся на очередную вывеску и вздрогнул от пронзительного сигнала. Обогнал красный автомобиль, обдав клубами пара и мелким щебнем. Успел уловить слабый запах перегара. На спирту агрегат и на спортивный похож. После лампочки на кухне ничего удивительного. Без крыши, хрома полно, крылья ещё выпирают, хотя уже прилизаны. Судя по формам — классика сороковых-пятидесятых. Ни водителя, ни пассажиров нормально не рассмотрел, судя по головам — как селёдок в бочке. Водитель в фуражке, видно слуга. Пара коротко стриженных и десяток развевающихся кудрей. Девочек катают.
Матушка выдала, увидев мой интерес, — Мобиль самого графа Собакина, благодетеля нашего. Неужто сам в Белозерск, или сынки его. А отец не говорил ничего.
Отвернулась, затараторила в ладошку, — Антон, его сиятельство тут, мобиль проехал. Да, тут в Белозерске. Какой-такой, красный и рычит. Мы с Боренькой костюмы мерять едем.
Граф Собакин значит на спортяге рассекает, а простые бароны в собачьих будках без рессор. Этот мир начинает нравится все больше и больше. Значит есть тут и электричество, и автомобили, огнестрел тоже видал. Чувствую, в столице будет еще веселее.
(Усадьба Скотининых, рабочий кабинет барона. Братья Скотинины склонились над картой Белозерска, Петр водит пальцем по красной линии)
— Антон, ты чего молчишь, что твой Бориска опять чудит.
Барон, услышав имя младшенького скривился, как от зубной боли, — Ну вынес окно, не первый раз, прошлым летом также было. Это же воздух. Вот слышал как в столице с огнем развлекаются, наследница Ежова целую деревню спалила с холопами.
— Уверен, что воздух? Антон, извини, ты тогда в отъезде был, а я все лично видел. В прошлый раз он креслом его выбил, когда психанул, что магия не даётся. Мы же все видели, какой из него маг. Его ветер только юбки одноклассницам задирать.