— Вот же твари, они всё-таки осмелились. Записи из храма мне на милость. Найди и опознай спутника. Узнай, что баронесса делала в этом районе. Кто-то ведёт свою игру, надо признаться, раунд проведён виртуозно.
(Палма, слобода при усадьбе Скотининых
Борис бредет загребая пыль)
С невеселыми мыслями выбрался из леса и побрёл вдоль одноэтажных домиков. Вот так тут обслуга усадьбы живёт. Строители, прачки, рабочий деловой люд. Жгут костры, отдыхают, возятся. А вот и домик лекаря. Не признать тщедушную фигурку, укутанную в плед, надо было постараться.
— Пантелей, доброго здравия.
Лекарь приоткрыл один глаз, — Я вообще тебе не Пантелей, а Пантелей Егорыч. Пантелей для барона и жён его, ещё для старших — Петра, Остапа и...
Я поправился, — Извини, Пантелей Егорыч. Ты же учёный лекарь, настоящий? Или как все?
— Я как все? Между прочим, я в академии самым подающим надежды студентом был. За меня красавицы дрались, в такие кланы вступить предлагали. Мне, карьеру в имперской гвардии готовили. Тьфу, блестящую карьеру на что променял.
Следов от утреннего наказания на руках не видно. Залечил и сидит довольный, как котище, сбежавший от кастрации.
— Пантелей Егорыч, тут вот, дело такое. Вопрос есть у меня, как раз для головы вашей.
— Ну давай свой вопрос, за вопросы денег не берём, хе-хе, а вот за ответы...
— Пантелей Егорыч, а подскажите, как похудеть можно? Очень надо, мне же в академию скоро. Надо мной же смеяться, дразнить будут.
Лекарь довольно усмехнулся, — Надо же, за ум решил взяться. Я матушке твоей сколько раз говорил, тебя в область в госпиталь Собакиных показать. Или вообще в столицу, — поднял палец вверх, — Аномалия!
— Очень похудеть надо. Прямо сил нет. Подскажите, как?
— Похудеть он значит захотел. Что такое энергия знаешь? Это как анама в магии, только её пощупать нельзя. Вот телу энергия нужна чтобы двигаться и голове тоже нужна, чтобы думать. Да, не поверишь, голова, такая штука сверху, ей человек думает и энергию тратит.
Что-то дерзкий лекарь при мне. С матушкой и бароном совсем по-другому говорил.
— А берет эту энергии человек из пищи. Вот у нормального человека энергии поступает столько, сколько он за день тратит. Если остаётся лишняя — тело его начинает запасать. И очень непросто его потом заставить с запасами расстаться.
Тут согласен, а у некоторых просто талант есть — хорошо запасать, вдохновенно. Зараза, прямо Америку открыл.
— А нельзя как-то магией, вы же лекарь крутейший. Ну поколдуйте, там, поводите руками, чтобы я похудел.
Пантелей мелко затрясся от хохота, — Ага, рылом не вышел, анаму на тебя сливать. Что такое похудеть? Это перво-наперво от лишнего жира избавиться. Растопить и вывести через кожу. Если через внутренние органы выводить – ни печень, ни почки не выдержат. Хороший лекарь по похудению за суточный магический запас может грамм двести жира вывести. Это килограмм пятьдесят за год. Ты же за это время в два раза больше наберёшь. Да объяснял я это барону.
Дальше лекарь забубнил себе под нос, — Потом ещё долго-долго шкуру ушивать, шрамы разглаживать, органы балансировать. Вот там работа так работа. У тебя крови сейчас раза в три больше, чем у простого человека. Конечно, можно такую армию диетологов нанять, что за пару лет моделью станешь. Только таких денег ни у барона, у самого графа Собакина нет. Это же лекари всю анаму на тебя, придётся их пару лет содержать вместе с семьями.
Да чего это ты, я все слово в слово и барону и Петру говорил. Думаешь Антон Петрович про похудение твоё не спрашивал? За тебя семья места себе не находит.
Вот так с небес прямо на землю.
— Ну, Пантелей Егорыч, что совсем-совсем ничего сделать нельзя?
Лекарь недобро прищурился, — Умный самый вижу, и вежливый такой сегодня. Неужто приперло? Или жене молодой понравится удумал?
— Ну чего, ну. Я же просто спросить пришёл. А нельзя руку отрезать. Новая вырастет и жир потратится!
— Гений просто смотрю, сам придумал? Руку отрезать – без милости останешься, без защиты от Злого ветра долго протянешь?
Опять как дебил выгляжу, так не привыкать. Снова эти камни и Злой ветер. Не просто это планшет и средство связи, более важные функции у него есть.
— Ну, не подумал, а ногу?
— Тьфу, дуралей. Новую ногу вырастить думаешь просто? Это не прыщ на жопе вывести! Это пять лекарей минимум. По первой спец по коже нужен, он мешок кожаный к культе прирастит, как сапог. Потом этот мешок другой лекарь бульоном наполнит, специальным из внутренних жидкостей. Сосуды прорастит спец по сосудам. Этих сосудов в ноге как…. Четвёртый нервы. Через месяц только, когда чувствительность появится, можно кости внутри проявлять, а это совсем другой спец. С костями не лекари, а птоманты работают. Мало что дорого, так и боль это такая, какую описать нельзя. Пока нервы прорастают, конечность адским пламенем пылает. И тратится на все это опять только анама, никакие запасы жира никуда не деть.
И тут вселенский облом. Ощущение что как нашкодившего котёнка сунули мордой в это самое и от души повозили. Какой-то неправильный магический мир. Не так у попаданцев должно.
Вздохнул я тяжко-тяжко, — Ладно уж, Пантелей Егорыч, про похудение это я так спросил, с тоски. Тут другое, вы же лекарь знатный, посмотрите, что с сердцем у меня. Неважно себя чувствую.
— Да я тебя каждую неделю проверяю. Насмотрелся. Все нормально у тебя. Посмотреть могу, но ежели что, лечить сегодня не буду, себя лечил, устал я.
Нехотя положил руку мне на грудь. С минуту сидел с закрытыми глазами, начал тихонько похрапывать и заваливаться на бок.
— Пантелей Егорыч.
— А? Что? Сердце здоровое, как у лося. Ну не то, чтобы как у лося, как у вас Скотининых принято — как у здоровенного кабана.
Пантелей Егорыч, мне семнадцать лет, а одышка как у старика дряхлого. На второй этаж подняться не могу. Пот такими ручьями, что майку пять раз на дню меняю.
— А чего ты хотел? На весы давно глядел? При чем тут сердце?
— Ну как же? Чувствую я что-то, вот. На лодыжки мои посмотрите, это же отеки, да? Вот тут справа на животе выпирает как мяч. Это печень увеличена, мы в школе проходили.
— Не знаю, что за чушь там в школе говорят. Сказал здоров, значит здоров.
Ещё полчаса препирательств и я извлёк из безразмерных штанов фляжку. Ту самую, из Бориной книжки. Протянул лекарю.
Тот отвернул пробку, принюхался, и брови поползли вверх, — Надо же, мурманский, уважаю, у барона украл?
— Для вас все самое лучшее! Барон лично выдал. Пойти, говорит, проведай Пантелея Егорыча. Угости. Погорячился он, переживает, как вы тут.
Лекарь запрокинул голову, кадык задёргался. Знатно приложился, половины как ни бывало.Зажмурился от удовольствия, — Правда мурманский, анаму на раз восстанавливает.
Таки снова возложил на меня руки, сунул их в складки между первыми и вторыми грудями, презрительно морщась. Замер, сосредоточился, прикрыл глаза. Вот теперь чувствую и тепло, и холод, и щекотку, вот теперь и вправду внутрь полез.
— Ладно, чего уж тут. Прав ты Боря, хреново с сердцем. То, что жир вокруг — ерунда, но вот есть места, где жир прямо в миокард прорастает, и ещё в двух местах стенка тонкая, клапан не плотно. Миокард это такой…
Прослушал лекцию про строение сердца. Слушал с разинутым ртом, чему Пантелей был рад несказанно.Нашел уши свободные.
— Поправлю сердце и стенки укреплю. На все сосуды анамы не хватит, уже говорил — себя лечил...
Явление 15.
Дальше гулял с настоящим наслаждением, ноги сами норовили податься в пляс. После слов про жир в миокарде неуютно стало, в моем мире ожирение сердца — процесс необратимый. Быть инвалидом до конца никчёмной жизни — удовольствие так себе. Дышал полной грудью, одышка пропала, будто не было. Даже в горку споро поднялся, голова кружилась от кислорода, в ушах звенело. Пусть не только от кислорода, от голода и усталости тоже, но звенело. Душа пела с щенячьим восторгом. Как просто сделать человека счастливым — сделай ему плохо, потом совсем плохо, а затем верни чуть обратно.