— С какой целью интересуешься?
— Че такой дерзкий?
— Ты не ответил на мой вопрос?
— Ты че грубишь?
— Я тебя не знаю.
— Ты че оглох или ваще опух?
— Мы знакомы? Я тебя не знаю.
Новый круг. Особо упертые могут так часами разговаривать, пока кто-то не ошибся или расслабится. Вновь за спиной угроза, волосы на затылке начинают потрескивать.
— А че ты такой толстый, денег много?
— Ты меня в чем-то обвиняешь?
— Не, ну че ты в натуре, нормальным пацанам хавать нечего, а ты вон какой.
— Собираешься по беспределу наехать?
Оборот в обратную сторону. Смещаюсь в сторону реки, но от меня, кажется, этого и ждут.
— Слушай, а че в коробке? В натуре че из жрачки есть?
Этот вопрос можно игнорировать, — Я тебя не знаю. Мы знакомы?
— А че ты вопросом на вопрос отвечаешь?
— Ты начал разговор, обоснуй причину.
— Для себя интересуюсь.
Ага, враг дрогнул или ему сказать нечего. Получается он просто подошел и для себя поинтересовался, ничего личного. Теперь главное палку не перегнуть.
— Проверка на масть?
Вопрос был в точку, — Не, ну я вижу, рваный пацан и косяков за тобой нет. Не знаешь меня? Ну так давай знакомиться.
Ага, рваный тут типа ровный или правильный. В остальном все как и везде.
— Борис.
— Чижик я, а это Груш.
Я покосился на здоровяка, — Он че, сам не говорит?
Детина выдал глубокомысленное — «Гы-гы», опустил дубину. Подняли открытые правые ладони. Все верно мальчики тут так здороваются. Краба никто не жмет, это же камни соприкоснутся, а это вещь довольно сакральная. Посветил в ответ своей, не убудет.
— Чижик, третьему скажи, чтобы вперед вышел. Рваные пацаны за спиной не стоят.
Голос за спиной хриплый, простуженный, стеганул, как плетью, — Эй, ты че сказал, что я не пацан?
Глаза обоих гопников выдали, этот главный, и они просто прилипалы. Опасный голос. Не шакал, который пасется на падали. Это хищник, которому нужна кровь.
Ответил ему спокойно, — Ты кто такой? Я тебя не знаю.
Третий подошел вразвалку. Крепкий, коренастый, бритый наголо, опять же не старше двадцати, а фиксы во рту железные. Поднял ладонь. Молчим, ждем, улыбаемся. Пришлось повернуться спиной к первым двум. Угрозы пока не ощущаю, но это может измениться в любую секунду.
— Тебе что, поздороваться западло?
— Я тебя не знаю, может ты не пацан рваный, а… — легкая усмешка с намеком.
— Ты че, меня пидором назвал?
— Я тебя не знаю.
— Ты че, твою мерзость, совсем берега попутал?
А вот мерзость — это зацепка, есть догадка, что этом мире слово более емкое, чем синоним гадости.
— Ты че во мне мерзость увидел? — можно переходить в атаку, — Обоснуй! — жидкие тут гопники на базар, то ли практики мало, то ли для этого особый навык качать надо.
Поперхнулся главарь, нахмурился, — Просто…
Теперь я тебя не отпущу, — Зачем просто, надо по существу.
— По существу не увидел, мерзость между словом.
— А че ты оправдываешься? Вину за собой чуешь?
— Я не оправдываюсь.
— А сейчас ты что делаешь? Не оправдываешься? Значит ты пиздабол, если за свои слова не отвечаешь. А пиздабол знаешь чей друг?
— Ты меня опять пидором назвал? — гопник прищурился.
Ага, нога подернулась, плечо вниз, рука за спину пошла. Нож сзади за ремнем, причем играть, пугать не станет. Будет удар, резкий и быстрый, даже вижу куда — снизу в бок, где у нормальных людей печень.
Спиной почувствовал, как коллеги чуть отступили и разошлись. Тоже что-то понимают, без нормального чутья в этих трущобах жизни нет.
Повернулся левым боком, — Чижик, по-пацански, коробку придержи. Главное, чтобы не сбежал, с него станется. Нож достать даже пытаться не стоит, оружие незнакомое, тело не тренированное — против матерого бандита только Чижика насмешу.
Щелчком по камню активировал воздух. Три быстрых вдоха, для насыщения кислородом. Чтобы вихрь на полную раскрутить, секунд пять надо.
— Груш, вали его к нерадивому.
Это я должен к Грушу в ужасе повернуться. Что и сделал, только не остановился, а крутнулся дальше. Изо всех сил, всю волю, все эмоции в руки. Воздух бандиту в грудь, который уже приблизился и отвел руку для удара. Простой упругий толчок, снежок лепить некогда.
Удар вышел знатный, гопник пролетел метра четыре и скрылся зарослях. Судя по отборному мату — колючих. Самого тряхнуло, но не сильно, массы несопоставимы, а закон сохранения импульса един для всех.
Оправился бандит быстро, голос из кустов пошел визгливый, лишенный благородной хриплости, — Груш, мочи его, это благородный и он анаму потратил.
Наличие магии — синоним благородного происхождения. Логично, где простой работяга может ценную слезу достать?
Небольшое бревно, взлетело над головой, здоровяк недобро оскалился и двинулся вперед. Резвостью мысли Груш не отличался, но переведя взгляд с колышущегося куста на мою руку, бросил дубину и упал на колени. Я сам покосился на руку с зажатой грушей, неужели так страшно? Хотя сам же недавно на узел завязывался.
Повернулся к главарю, который выбрался из кустов, но тоже бухнулся на колени, бросив нож вперед. Причем не просто застыл, этот еще и позу принял интересную. Руки завел за спину, голову запрокинул далеко назад, подставляя горло. Видно пуганый, у нас тоже похожий контингент встречается, от малейшего окрика — лицом к стене и руки за спину. Не иначе этот артефакт — любимая игрушка правоохранительных органов.
Минута прошла в тяжелом молчании. Сопят, потеют. Первым заговаривать с владельцем такого артефакта очевидно нельзя. Ткнул кончиком в сторону главаря:
— Как зовешься?
— Замесом кличут. Ваше благородие, не губите, нерадивый попутал.
Достал кинжал, сделал шаг вперед и махнул рукой. На лбу нарисовался кровавый зигзаг. Заживет и будет крутой шрам. Останется очки надеть, вылитый Гарри, хотя зубы железные всю малину портят.
Спросил резко, опуская кинжалом задранный подбородок, — Понял за что?
— За гадство. По беспределу наехать хотел.
Повел рукой чуть в сторону, — Оставь что в карманах и исчезни.
Повторять не пришлось. Бандит вытряхнул нехитрое барахло и скрылся в сумерках. Не просто резво, со скоростью марафонского бегуна. Не вставая с колен, прошу заметить.
— Ну а вы чего, думал пацаны рваные, а вы черти.
Груш опустил глаза. Зажмурился и вжал голову в плечи.
— Чижик, неси коробку сюда.
— Боря, да это же кот!
— Я в коробку разрешал заглядывать?
Что-то Чижик не испугался совсем. Или храбрится и виду не подает. На артефакт косится, но в осадок не выпал. И дерзкий чересчур.
— А правда, из этих ты? — закрутил глазами, — Из оберов?
— Я тебя щас за такие слова на лоскуты, обером меня назвать, я по жизни пацан рваный, правильный. Косяка за душой не имею.
— Боря, а зачем кот? — вся блатная романтика из голоса Чижика улетучилась, остался обычный уличный подросток, оставшийся без прикрытия.
— Что значит зачем? — Это же кот! Хороший, жирный. Поделился бы с нормальными пацанами, вместе бы съели, а вы…
Лицо у Чижика вытянулось, — Эй, мы котов уважаем, не едим мы их, да и не пробовали даже. А че, реально вкусно? А чего перебинтованный, больной что ли?
— А я что, если только перекусить захотел, целого кота убивать? Чижик, тебя найти как?
— Да я, мы, завсегда у моста вечером. Здесь территория Замеса, он то в малолетке сидел, всех в кулаке держит. Короче, под ним ходим. Ближе к мосту не суемся, там око часто ходит, и патрули бывают.
— Исчезли, оба. Нужен будешь – найду.
Гопники растворились, понятно, что они тут каждый камень знают. На месте унижения Замеса поднял кривой нож, перемотанный изолентой. С этим оружием мне точно не по пути — неведомо, скольких старушек им выпотрошено. Зашвырнул в середину вонючего ручья. Забрал пачку сигарет и зажигалку — настоящее сокровище.