— Два дня назад приезжал костюмы забирать, у другого портного, наверху. Тогда же и с Леонтием говорил, и вывеску мы делали.
— Один приезжал?
— Не-е-е, с матушкой и око с нами было.
— Так-с, проверим. И больше не виделись?
— Вживую нет, по ладони общались, сейчас точно скажу —утром вчера.
— О чем говорили?
— Да ни о чем особо. В гости приглашал. Про артельного он говорил, который вывеской интересовался.
— Так, ты мне этой вывеской зубы не заговаривай. Сказал же — не было вывески. Ночью этой, где был и кто подтвердить может?
Я начал осторожно, — Сложный вопрос. Вечером найду, кто меня видел, утром на мосту, тоже народу много. Ночью правда подумать, вспомнить надо.
Отвернулся, повернувшись ко мне задом, обтянутым в белые лосины. Что-то я не то засмотрелся. Обер-старшина затараторил в ладонь как пулемет, — Господин исправник, да, закончил. Опросил, тело упаковали и отправили. Подозреваемого задержал, подозрительного вне меры всякой. Да, прямо как в учебниках пишут, негодяй вернулся на место преступления.
— Молодой человек, вы задержаны. Придется проехать для выяснения некоторых обстоятельств. Не советую оказывать сопротивление, вы имеете право…
— Гражданин обер-старшина, уверен, что это недоразумение.
— В управе будешь объяснять, там быстро разберутся, что ты за гусь. Под наблюдением говоришь? А не сильно ли зазвездился, чтобы око с тобой ездило?
— Василь Сергеевич, вы же фамилию мою не спросили!
— Да будь ты хоть сам…
— Все верно, я Борис Антонович Скотинин, сын барона Белозерского. Вот вам моя ладонь.
Обер-старшина Холодцов сполз на пол, будто разом вынули позвоночник. Не просто вынули, а резко выдернули из задницы. Сложился и сел на пол, завыл, запричитал:
— Да за что мне такое. Что делать, пропало, пропало все. Откуда ты взялся вот так по учебнику, — заломил руки, прямо как моя матушка, — конец моей службе, а у меня дети малые и четыре жены.
Во как, четыре жены значит. Вот бы энергию, потраченную на этих жен, да в правильное русло, например, на следственные действия.
— Ну, учебникам не всегда верить надо.
— Что ты понимать можешь? Все, хана, конец моей карьере. Нельзя, нельзя мне без подозреваемого, — вскочил, засуетился, — Сейчас, сейчас кого-нибудь задержим, уж я-то его разговорю, мигом сознается.
Не надо никого задерживать, за дверью только Степан, а у него тоже алиби не ахти.
— Василь Сергеевич, так время есть еще, давайте найдем виновного, настоящего. Я барону в делах помогаю, и ответственные поручения сам вел, расскажите, что известно, может свежим взглядом и подскажу чего.
…
Увалился в горячую ванну и сразу уснул. Нет, перед этим съел тарелку холодной каши и кусок сырой тыквы. А наперед накормил кота простоквашей и уложил спать. Ага, еще из объятий матушки вырвался, как из железных тисков, это было сложнее всего. Нет, сначала просочился мимо пары незнакомых щеголей, вышагивающих у крыльца. Не хотелось мне общаться с канцелярией, от слова совсем. Что перед этим было — не помню, как в мутном киселе все.
Очнулся, когда вода совсем остыла, от этого, собственно, и проснулся, зубы начали выбивать похоронный марш. Порезы, царапины обработал, залепил пластырями. Поздно боржоми пить, несколько часов в грязи, болотной тине и прочей дряни. Без антибиотиков, а значит хорошего лекаря — не обойтись. Максимум сутки до воспаления.
Что-то паршиво ты Боря выглядишь. Пару дней назад счастьем лучился и лоснился как масляный блин. Морда помятая, щеки обвисли как у бульдога. Взгляд затравленный, беспомощный что ли.
В комнате загрохотало, судя по топоту — толпа слуг и помощников.
— Боренька мы собирать твои вещи начинаем, скорей выходи, до поезда три часа, — прорезался голос матушки, — живо весь гардероб на кровать.
Делать нечего, надо выходить и сдаваться.
Обнялись посидели на кровати, слуги бегали, сортируя мои пожитки: носочки к носочкам, панталоны к панталонам. Мама рыдала, не забывая отдавать распоряжения, око снимало. Я тоже слезу пустил, ну так, для отчетности.
Вежливый стук. Вошла служанка, поклонилась низко промежутку между мной и матушкой.
— Ваше благородие, ваша милость, госпожа Роза изволит пригласить Борис Антоновича на чашечку чая.
— Ну чего, сынок, иди с мамой Розой попрощайся, она же тебе добра желает.
Тетя Роза сидела на диванчике, сложив руки на животе. А где чай? Почему в спальне? Не к добру. Понимаю, что мы одна семья, но в ночной рубашке взрослого парня на учебу не провожают.
Полился бархатный голосок, — Подойти, Боря, расскажи, как дела у тебя? Мы все так волновались. Я прямо места себе не находила. Ты же мне как второй сын. Мой Ванюша далеко на службе, не звонит, не пишет. А прямо отрада для души, такой молодец и умница.
Обычно такими словами бродячего пёселя поглаживают, прежде чем палку или камень нащупать.
— Ну чего, ну. Все хорошо, все обошлось. Убегал, прятался, вот.
— Заставил ты поволноваться, подходи ближе, садись тут. А мне нельзя волноваться, совсем. Знаешь же, в каком я положении интересном. Это же ты всех предупредил и спас?
Внезапно мачеха переменила тему, — Расскажи, Боря, а тебе моя Лилия нравится?
Я поперхнулся, — Как она может нравиться? Сестра же, вредная и дерется больно.
Мачеха хитро прищурилась, — Знаю, что нравится. И ты ей нравишься, поэтому вредная, потому и дерется. Хочешь секрет открою? Ты взрослый, Боря, умеешь хранить секреты?
Замотылял головой. Не умею, точно совсем не умею. Хватит с меня секретов.
— Да, Боря, отец Лилии на самом деле не барон. Я замуж уже беременная выходила, не так как сейчас, совсем малый срок. Про Ивана барон знает, он приемный, а про Лилию — ни-ни. Это будет наш маленький секрет. Так что можешь смело за Лилией ухаживать, она не будет против.
Не хочу я таких секретов. На алтарь Злого ветра хочу, головой в дыру.
— Мама Роза?
— Не надо меня называть мамой, я тебе не мама.
— Тетя Роза.
— Называй просто Роза, — заговорила мягким грудным голосом, — Видишь, какой живот у меня, там два малыша, два мальчика. Это великое чудо — рождение новой жизни, правда?
— Я чего, это. Ну да, правда.
— Дай руку, потрогай, не бойся. Коснуться такого живота — это счастье. Это к удаче, тебе же нужна удача? На учебе точно понадобится.
(Мама Роза. Боря, удача тебе точно понадобиться)
Подошел, коснулся. Ну живот, теплый, мягкий. Женщина хороша, у папаши вкус точно есть, но в беременных эротики не больше, чем в мясорубке или миксере. Разве что для на голову отбитых.
— Боря, а хочешь посмотреть, чем я дитя кормить буду? Я же знаю, в живую ты никогда не видел? — хитро прищурилась, — Или видел у девочек? Признавайся, за кем подсматривал?
Пожал плечами. На хорошие сиськи посмотреть — как к психотерапевту сходить. Полезно в любом случае. Что-то встреча вообще в полный трындец превращается. Ну положим, смутить ей Борю удалось, и что дальше?
— У тебя жена теперь есть, молодая, красивая. Это ничего, что сразу не вышло. Она же тоже дитя неразумное, несмышленое. Ты бы сначала к взрослой женщине пришел, вот я бы рассказала, что и как. Ты не стесняйся, спрашивай.
Дальше мачеха начала отжигать по полной, — У нас уже есть один маленький секрет. Пусть будет и еще один. Это же здорово, когда между мужчиной и женщиной появляются секреты, — взмах ресницами, от которого занавески заколыхались, — А хочешь увидеть врата, через которые новая жизнь приходит в этот мир? Я разрешу прикоснуться…
В виски ударило горячим. Боря, я понимаю, что ты подросток на самом пике гормонального дисбаланса. Ну не совсем на пике, все же упитанность сказывается. Запоминай Боря, в первую очередь ты мужчина, который решения принимает исключительно холодной головой.
— Правда можно?
— Не надо стесняться. Знаешь, что происходит, когда настоящий сильный мужчина касается там, где у девочки самое сокровенное? Если он в это время смотрит в глаза, он может увидеть в них…